— Видишь, что ты творишь со мной, девочка? — усмехнулся Сэм, но его усмешка была мягкой, глаза обжигали страстью, а требовательные ладони – нежностью.
Сэм перехватил мою ладонь, потянул на себя и заставил прижаться ею к напряженной плоти.
— Видишь? — прошептал мужчина мне на ухо.
Молотов удерживал меня, не позволив лечь обратно на постель. Его руки плотно обхватили мои бедра, в то время как я, преодолев смущение, настойчиво изучала мужчину.
И увлеклась настолько, что не сразу расслышала негромкие ругательства Молотова.
— Давай отложим на потом, — срывающимся голосом потребовал Сэм.
Но я уже вошла во вкус. Мои ладони плотно обхватывали член, а пальцы ласкали бархатистую, влажную головку.
— Все, хватит! — прорычал Молотов, перехватывая инициативу.
И я вновь оказалась в его власти, расплющенная крепким телом. Но все же руки не сразу получилось убрать от плоти Сэма. Однако у меня появился шанс перевести дыхание, когда Молотов вынул из кармана брюк презерватив, распаковал его и раскатал по всей длине своего возбуждения.
Я не смогла отвести взгляда от мужских бедер. Но Сэм не позволил мне долго наблюдать за ним. Подтянул к себе, качнулся, замер перед входом и зарылся пальцами в волосы на моем затылке.
— Сколько, Тиша? — пробормотал он требовательно, и я не сразу поняла, о чем говорит Молотов.
Чего «сколько»? Сколько времени у нас? Не понимаю!
Но Сэм проскользнул вглубь всего лишь на миллиметр, будто дразнил меня, или наказывал. Сам дышал рвано, его плечи напряглись, а мышцы на шее проступили еще более четко.
— Тиша! — с угрозой пробормотал Молотов и качнулся еще, а потом выскользнул и вновь толкнулся.
Я готова была умолять, требовать, кричать на него, только бы он не оставлял меня, только бы продолжил и подарил то, чего так настойчиво хотело мое тело.
— Скажи мне, сколько мужиков мне найти и вырвать их причиндалы! Потому что ты только моя, Тиша! — рычал Молотов, не переставая убивать меня своей неторопливостью, замирая на грани между болью и удовольствием. — Сколько их было до меня, Тиша?!
А я обхватила дрожащими руками его щеки, огладила упрямый подбородок, сжатый и напряженный, нос с горбинкой, лоб с капельками пота. Улыбнулась.
Невероятный мужчина. Непостижимый собственник. Мой.
— Твоя, Самуил, — прошептала я, касаясь дрогнувшими губами упрямо сжатого рта.