— Вот как? — удивляется Муслим. — Что же, это вполне объяснимо.
Объяснимо? Он, должно быть, шутит.
— Вы меня не так поняли. — опять улыбается мужчина. — Объяснимо, что это место и всё, что вы рассказали, остаётся втайне. Если бы о чём-то из этого помнили, молва бы разнеслась по всему миру и заполнила собой всё.
Мужик ходит по грани. Не говорить же ему, что он первый подопытный? Себя я даже в расчёт не беру. Я теперь вообще не пойми кто. Не бог, не то чтобы человек, ни разу не жнец… Хозяйка «Перекрестья» — вот вся моя классификация.
— Наверное. — сухо отзываюсь, забирая со стойки пустые чашки. — Что скажете? С женой пойдёте общаться?
Магомедов кривится, но кивает. И столько в его движении головы обречённости, что становится даже смешно.
Зачем люди живут с людьми, которых не любят или любят больной любовью? Что при жизни, что после смерти… одни только проблемы и муки.
— Проконтролируешь? — прошу у Стефана. — Я пас. Мне Анечки хватило на сегодня. Хочу найти одного божка, убедиться в том, что он не доставляет проблем, и завалиться спать. Будь начеку… Он вернулся… каким-то не таким.
Жнец задумчиво кивает и впивается в меня грустным взглядом:
— Ты уверена, что это был он?
— Я не настолько чокнутая, Стеф. — хмыкаю. — Разбудишь, если… — кошусь на Муслима, пытаясь поговорить со Стефаном без слов, — Ты же понял, да?
Спустя два часа я всерьёз начинаю сомневаться в своём здравомыслии. Заглянув в каждый номер, проверив каждый угол, я трачу своё время на поиски воскресшего божка, и эти поиски не приносят никаких результатов.
На самом деле, не мог же он мне привидиться? Или мог? Я ему и про лифт рассказала. Может, он решил им воспользоваться и всё-таки обрёл покой? Куда он мог ещё деться?
Вхожу в свой номер и тут же падаю на кровать. Разглядываю натяжной потолок, гоняя в голове бесконечные мысли о Мире, «Перекрестье» и счетах, и пытаюсь сосредоточиться на чём-то одном. Но не выходит.
— Как знал, что ты ещё не спишь.
В комнату тихо входит жнец.
— Я собиралась. Собиралась найти Мира, принять ванну и лечь спать. Но, кажется, я просто лягу спать. — вздыхаю, приподнявшись и откинувшись на подушки. — Как там Муслим?
— Жив. Уже дома.
— Ты приглядывай за ним иногда. Если мотель сохранил ему жизнь, это хорошо. Но мы всё равно не можем быть уверены, что его воспоминания стёрты. Надо всё узнать. И машину на завтра стоит заказать. — морщусь. — Отгрузим что-нибудь из мебели. Продадим. Снова.