Я нахмурил брови. Старик сделал тоже самое.
– Почему ты говоришь на неизвестном языке, Кайлан?
– Потому что не умею на вашем! – ответил я и понял, что сейчас
сказал это понятными для мага словами.
Елки-моталки. Нужно выбрать время, чтобы разобраться со всем
этим.
– На нашем? – удивился волшебник и сел на корточки.
– Неважно! – выпалил я. – Я никуда с вами не пойду!
Старик устало улыбнулся. Убеждать спесивого юнца ему явно было
не впервой. Маг встал, обошел меня и уселся на табурет у окна.
Перекрыл мне путь к отступлению?
– Вы слышали меня? – спросил я, поднявшись на ноги. – Я с места
не сдвинусь. Проваливайте!
Старик молчал. Он достал из-за пазухи свиток и положил на стол.
Мне в голову ударил сильный запах. Я не мог понять, чем несет.
Встряхнул головой.
– Что это?
– Это? – маг указал на сверток. – Сообщение от гильдии охотников
на чудовищ.
– О чем оно?
– О том, что этот дом и все владения твоей семьи отныне
собственность короля Ободора. Я прибью его на входную дверь, когда
мы уедем, – маг говорил спокойно, приглаживая свою бороду ладонью.
– По приезду в Олимпус, мы составим списки первокурсников и отошлем
Его Величеству. Он направит сюда своих людей и уже они найдут ему
новых хозяев.
Запах усиливался. Я испытывал страшную жажду. Но чего? В глазах
то темнело, то лучи солнца, врывающиеся в комнату, становились
слишком яркими и слепили. Пошатнулся.
– Твоя жажда, – проговорил Архиус. – Она усиливается.
Я упал на колени. Голова затрещала, а в горле зверски защипало.
Что это за напасть? Кажется я знаю откуда пахнет. Я повернул голову
в сторону комнаты, где мать беседовала с волшебником. Передвигаясь
на четвереньках, подполз к трупу женщины. Оно. Запах, который
дурманит мне голову исходит от окровавленного тела.
– Что я должен сделать, чтобы утолить ее?! – взревел я.
Ответа не последовало. Я поднял руку и посмотрел на пальцы. Они
вымазались в крови, разлитой по полу. Это запах крови? Не совсем. Я
приблизился носом к телу матери. Пахло от груди. Сердце?
Я пытался сопротивляться, но голова раскалывалась все сильнее, а
руки теперь дрожали от голода. От неведанного мне прежде,
голода.
Я не управлял своим телом, когда вынул кинжал из живота убитой и
вонзил его ей в грудь. Несколько глубоких надрезов и я смог
просунуть руку между ребер. Нащупал сердце и вырвал его.
Обездвиженная мышца теперь томилась в моей окровавленной ладони.
Рот наполнился слюнями. Я точно хотел сожрать его. Я сопротивлялся
жажде из последних сил, но жжение в горле, боль в голове и общая
слабость становилась все сильнее…