- Теперь ты будешь знать, как прерывать Великого Хана, - зловеще
расхохотались ифриты, хотя с обоими я частенько проводил спарринги,
часто заканчивающиеся моим поражением.
Когда меня засунули в медную камеру, я сразу понял две вещи.
Первое, я не могу увеличиться во весь рост, пришлось уменьшиться,
подстраиваясь под размеры камеры. Второе, феникса поселили со мной.
Намордник, я попытался снять, но руки мне обожгло холодом, как бы
намекая, что так делать нельзя. Пришлось смириться. Ладно, хоть я
мог колдовать внутри камеры, но выйти наружу или сколдовать чары
пространства было нельзя, они оказались заблокированы. Ну ладно,
Аллах с ним. Я, слава ему же, научился многому, что не составит
труда устроить себе персональный курорт, даже в медной лампе.
Перво-наперво, я понял, что мне категорически не нравится
ограничение моей свободы, а второе, я не мог толком тренировать
магию. Нет, я конечно мог вкушать яства, созданные из магии, и даже
часто это делал, кормя феникса. Джинны вообще могут не есть
тысячелетия, хотя это нам и не нравится, а вот фениксы от голода
слабеют. Пришлось кормить фамильяра. Как там говорится – «мы в
ответе за тех, кого приручили». Чертовски правильная фраза.
Барахия не пришел ни на следующий день, ни через неделю, ни даже
через год. Я тут от скуки чуть ли зверею. Ей богу самый страшный
зверь это скука. Феникс рос как дрожжах, и стал величиной с
крупного лебедя, чем очень уменьшал количество свободного места в
моей камере. Самое паршивое, что моей магии феникс сопротивлялся,
неосознанно. Природная стойкость, мать его.
Библиотека Шумера была проглочена в разделах доппель-магии,
создания артефактов, иллюзиях и магии стихий. Остальные слишком
сложны, для освоения, а тренировать то, в чем не разбираюсь?
Поищите других идиотов. Ей богу, лучше бы рунную магию поучил, мог
бы расширить размер камеры хотя бы до размера самолетного ангара.
Феникс мог бы хоть немного летать, а я не зверел бы почем зря.
Когда минул второй год отсутствия Барахии, я понял одну страшную
вещь. Про меня банально забыли. Ифритам, видимо, было положить на
мою просьбу передать Барахии, что я все осознал и готов любому
наказанию, хоть к изгнанию из Кафа. Я их попросту не услышал.
Медная тюрьма это худшее, что может быть. Кормить меня не кормят,
джинн вполне может существовать без еды. Все допустимые развлечения
мне приелись еще полгода назад, и лишь прекрасное пение Кощея,
потихоньку сглаживает мою ярость. Чего я только не перепробовал,
борясь со скукой. Доппели создавали лишь видимость присутствия
других людей. Даже доппель Креола, которого я снял с него, когда
тот лег в гроб, не сильно улучшал общее настроение.