Незнакомка расцвела улыбкой, устремилась к нему.
— Мэтр Ланселот? Монна Озис просила передать вам…
— Мэтр Ланселот?! — Голос Грейс сорвался. — Вы… Вы!
Синие глаза наполнились слезами, но надо отдать девушке должное — она не разрыдалась и не убежала. Только смотрела на Ланса так, словно он каким-то образом обманул ее ожидания.
Куколка меж тем продолжала щебетать:
— …наилучшие пожелания и поручила мне всячески вам помогать…
Ланс медленно выдохнул. Окинул взглядом одну. Другую. Думал, значит, что практикантов, как и все годы до того, не будет. Даже не спросил Грейс, откуда она взялась, будучи уверен, что знает. Давненько он не чувствовал себя настолько глупо.
— Ведь дамы нашего круга должны проявлять милость по отношению к…
— Всячески помогать, значит… — медленно произнес Ланс. — Что ж, можете начать с того, чтобы помочь Марте отмыть операционную от крови и вынести в печь ампутированные конечности.
Губки незнакомки сложились в букву «о».
— Но я не…
— Что, слишком грязная работа для ваших холеных ручек? — ухмыльнулся Ланс.
У этой девушки руки в самом деле ухоженные, белые, в тщательно отполированные ногти была втерта коралловая краска по последней моде.
— Я хочу стать целителем, а не уборщицей!
— Целителем? — ухмыльнулся Ланс. — А вы думали, целитель — это сидеть в чистеньком платьице в кабинете, улыбаясь благодарным пациентам? Вот что такое целитель. — Он потянул за рукав ошарашенную Грейс, показывая кровавые разводы. — Грязь, кровь и бессонные ночи. Передайте монне Озис мою благодарность за желание помочь, но мне нужны помощники, а не белоручки.
— Невежа! — фыркнула куколка и устремилась прочь, стуча каблучками.
Ланс обернулся к Грейс, покаянно развел руками.
— Прошу прощения, монна Амари. Если вы не против, давайте познакомимся заново.
Я держала в ладонях чашку с горячим напитком и наконец-то снова начинала чувствовать свои пальцы. Я не столько пила, сколько вдыхала аромат кофе, который постепенно вытеснял из памяти запах разложения и болезни. Чувствовала странное: опустошение и одновременно гордость от хорошо проделанной работы. И совсем немного — злость на мэтра Ланселота Даттона, моего руководителя практики, который, как выяснилось, вовсе не старик.
Злилась я по нескольким причинам. Во-первых, неприятно оказаться пешкой в странной брачной игре, устроенной некой монной Озис, вдвойне неприятно быть втянутой в нее против воли. Пришлось довольствоваться тем, что мэтр Ланселот явно смущен и обескуражен недоразумением.