Моя невыносимая - страница 16

ВалерияПосле рабочего дня я возвращаюсь домой. Выхожу из лифта и застаю на пороге своей квартиры рыдающую племянницу. Девушка сидит на корточках обхватив руками колени и прижавшись спиной к стене.– Катюша? – Заметив мое появление она буквально бросается мне на шею и начинает плакать с двойной силой.– Теть Лер, – захлебывается собственными словами.– Ч-ш-ш, – провожу рукой по спине. – Тише. Не плачь. Давай зайдем в квартиру, и ты мне расскажешь о всех своих горестях и ненастьях. Хорошо? – Спрашиваю, слегка отстраняясь.– Хорошо, – всхлипывает Катя.Достаю ключ, и открываю дверь. Впускаю ее внутрь первой, сама же захожу следом. Открываю нижнюю тумбочки прихожей и достаю оттуда новые, пушистые тапочки: – На вот, – ставлю перед ней. – Переобуйся. Иди помой руки, а после проходи на кухню. Будем себе ужин готовить. – Угу, – кивает и опустив голову послушно идет в ванную.Пока девушка приводит себя в порядок, я достаю из своих закромов что-то похожее на еду. Выбор у меня не велик – сыр, хлеб, ветчина и какие-то овощи. Ставлю чайник и достаю китайский чай.Катерина тихо заходит на кухню и забирается на барный стул, робко поглядывая в мою сторону. Я молчу. Жду, когда она первой начнет свой рассказ. Не хочу давить на девочку. Судя по ее внешнему виду, у нее произошло действительно что-то серьёзное. – Тёть Лер, – шмыгает носом и берет с тарелки зеленое яблоко. – У меня такое случилось… – тяжко качает головой.– Судя по той сырости, которую ты развила у меня под дверью, то это настоящая трагедия, – пытаюсь нелепо пошутить.– Я серьёзно, – перекатывает яблоко из руки в руку. – У меня жизнь под откос. У меня беда, – произносит как-то обречённо. Я внутренне напрягаюсь от ее слов и ставлю на барную стойку две чашки: – Катюш, не пугай меня, – сажусь напротив и беру ее руки в свои. – Что такого страшного могло произойти? Ты заболела? – Спрашиваю и замираю, ожидая ее ответа.– Почти, – поднимает на меня глаза. – Тёть Лер, я беременна! Аборт делать поздно. Меня мама убьет. – О, господи! – Выдыхаю я. – Всего-то, – беру стакан и наливаю себе воды. – А я уж подумала черти что! И кто же этот счастливый отец? – Любопытно сощуриваю глаза. – Никто, – снова опускает глаза и смотрит на свои подрагивающие руки.– Так. Стоп. Приехали, – подаюсь вперед. – Что значит никто?– Ему не нужен этот ребенок, – ведет острыми плечиками и сникает еще больше. – В прочем, как и я. Он вообще скоро жениться.Пытаюсь переварить вновь поступившую информацию и понимаю, что вода здесь не поможет. Мне надо что-то покрепче. Достаю из бара бутылку с остатками джина на дне. Выливаю из стакана воду и наполняю его алкоголем. Делаю два небольшие глотка. Морщусь от горького привкуса и выдыхаю: – Теперь давай все по порядку. Какой у тебя срок?– Четырнадцатая неделя, – поджимает губы.– Хм, а по тебе и не скажешь, – окидываю ее взглядом – худенькая, как статуэточка. Даже намека на живот нет. – Про контрацептивы спрашивать не буду, сама все знаешь. Но у меня есть вопрос. Ты, как будущий врач, да еще и в придачу с мамой гинекологом, не могла не знать, что залетела. Почему медикаментозный аборт не сделала?– Понимаешь, я его очень любила. Может даже и до сих пор люблю. А от любимого человека детей не убивают, – последнее слово произносит настолько тихо, что мне приходиться буквально прислушаться.Добивать нравоучениями бедную девочку нет никакого желания. Всем нам было девятнадцать лет и все мы совершали свои ошибки.– Согласна, – сочувствующе киваю. – Я так понимаю, матери пока не говорила?– Нет, – отрицательно вертит головой. – И правильно. С ее то характером, ей лучше после рождения о ребенке рассказать, – молчу о том, что будь на ее месте, я бы ее матери рассказала после того, как этот ребенок в первый класс пойдет.У моей сестры характер Адольфа Виссарионовича. Гестапо! Женщина стальной закалки. Она своих детей с детства дрессировала и держала в ежовых рукавицах. При этом непонятно откуда у Кати настолько мягкий и покладистый характер. Она всегда была доброй и очень нежной девочкой. Полая противоположность ее родительницы. – Тебе ведь еще несколько лет учиться?– Да. И я не знаю, как я с ребенком буду все успевать. Наверное, придется академотпуск взять.– Разберемся. Сейчас главное здорового ребенка родить. А потом няню хорошую ему найдем. И будешь себе спокойно учиться. – Спасибо! – Тянется через стойку и благодарно обнимает меня за шею.– Не за что, – отвечаю и целую ее в макушку. Как бы там ни было, она для меня еще такой ребенок. – Так, кто же все-таки отец?– Я с ним в клубе одном ночном познакомилась, – вздыхает она. – Он там управляющим директором работает. Мы с ним встречаться начали. Ну, а потом, я поняла, что залетела. Вот, разводит руками.– Ему сообщила, о… – киваю на живот.– Да. Сообщила. Он сказал, что у него строгая семья. И отец настаивает на женитьбе с девушкой его веры. – Он что, мусульманин?– Угу, – кивает.Твою ж мать! Вот сволочь! Как сексом с православной заниматься, так ему религия не мешала! Все они козлы и гады. И не важно, какое у них вероисповедания.– Значит так. Дурака этого, к черту! С сестрой я сама поговорю. Все ей объясню. Тебе сейчас нервничать нельзя. С деньгами тоже помогу. Я скоро один проект закрою. Так что финансы буду.– Теть Лер, а можно я сегодня у тебя переночую? – Племянница смотрит на меня таким грустным взглядом, что мне ей последнее отдать хочется. – У мамы, все равно, дежурство в больнице.– Можно, – соглашаюсь, понимая, что ехать домой в таком состоянии я ей просто не позволю, и возвращаюсь к приготовлению ужина. Мою овощи и кладу их перед Катериной. Подсовываю ей разделочную доску: – На, – кладу перед ней нож. – Вноси свою лепту.– А как резать? – Спрашивает все еще дрожащими губами.– Дольками, – отвечаю и достаю тарелки.– Почему все мужчины такие сволочи? Почему они так подло поступают с нами? – Поднимает на меня свои зарёванный глазки.– Не знаю, – веду плечом. – Сама много лет задаюсь этим вопросом. Мне кажется, никто не знает ответа, Катюнь.Наш вечер прошел в остаточно душевной и комфортной, для нас обеих обстановке. Мы поужинали и даже поболтали на отвлеченные темы. Временами Катя делилась своими откровениями и переживаниями по поводу предстоящего материнства. После ужина, я выделила ей спальное место и достала из шкафа чистое, постельное белье. Словив себя на мысли, что в последнее время моя квартира стала напоминать некое пристанище для обиженных и обделенных.– У тебя завтра пар много? – подогнув ногу под себя, сажусь на диван рядом с Катей.– Три, – тихонько отвечает и осторожно коситься в мою сторону. Наверное, боится, что я поведу ее на исповедь к матери.– У меня завтра более-менее свободный день. Можем провести его вместе. Прогуляемся в центре, а заодно сходим в один ресторан. Мне там один вопрос решить надо.– Можно, – оживает Катя. Отталкивается и ложится калачиком, поджав ноги под себя.– Вот и замечательно, – подаюсь вперед и набрасываю на нее сверху плед. – Отдыхай, – вздыхаю, смотрю на племянницу и вспоминаю себя. Я была в подобной ситуации. Правда, в отличие от Кати, я поступила иначе. Решив не обременять себя пеленками и распашонками. Жалею ли я об этом? Не знаю. Наверное, нет. Все сложилось, как сложилось. Нет никакого смысла возвращаться мозгами в прошлое и ковыряться в нем, выясняя правильность своих поступков. Что было, то прошло, как говориться. Бесшумно выхожу из комнаты и направляюсь к себе.