– Как там твоя длинноногая Маша-Мария? Жаркое, небось, варганит, борщи?
– Все хорошо, мать. Все нормально.
Целуя мать / соленость печальных слез вновь на его губах, ощутил, как холодком пронеслось в душе страшное предчувствие: осталось-то жить хворой матери совсем недолго!..
Сев в блестяще-черный, с затемненными окнами "мерс", прикоснувшись к ключу зажигания, взглянул в зеркальце: в лазурных глазах нет уже прежней искрящейся радости и обаяния, а лишь печаль и грусть, перешедшие на губы, межбровье, лоб, на все вдруг побледневшее лицо.
***
Металлические ворота с бронзовой вязью-инициалами хозяина открыл охранник Влад, он же телохранитель, и Шибарь, просигналив мелодичным клаксоном, въехал во владение нувориша. Притормозив у обочины и выключив зажигание, Артур открыл дверцу и вышел из иномарки. Он сделал несколько движений физзарядки, потом вдруг затеял "драку" с воображаемым противником, нанося ему по-каратистски удары руками и ногами, и после этого с улыбкой и наслаждением вдохнул свежий, напоенный ароматом цветов и трав воздух.
Жорина вилла почти средиземноморский с колоннами палаццо выделялась среди всех остальных своей фешенебельностью, помпезностью и какой-то разнородицей архитектурных стилей. Воображение поражал декор фасада: фауна и флора едины – этакое " а ля украинское рококо".
"Еще не хватает двух мраморных львов у входа в этот дворец, символизирующих всесилие хозяина…" – глубокомысленно ухмыльнулся Артур.
Газоны подстрижены, дорожки чисты, повсюду благоухают розы. В окружении немецких овчарок Жора Матхевич стоял возле фонтана и кормил уникально-дорогих японских рыб.
Движения его изысканно-неторопливы, на лице чванная мимика миллиардера, для которого Земля – его пьедестал.
Они обнялись. Иначе и не могло быть – друзья детства. Один " прыгнул" в бизнес, фантастически разбогатев, другой…
– Обожаю рыб за молчаливость, – многозначительно произнес Жорж, подняв по-цицероновски указательный палец. – Зачастую язык приводит человека к драме или трагедии.
– Он же, кстати, помогает многим прохиндеям и иже с ними разбогатеть.
– Фартово сказано, друган… Пошли! Есть дело!
Они вошли в шикарный "холл отдыха", где "величественно" стоял белый американский
"Стейнвей", красовалась горделиво пальма, почти касаясь потолка, висела копия картины