Канадский француз на своем аккуратном итальянском сказал:
– Извините, Якопо, если вас обидела задержка в оповещении… Я знаю, у его святейшества не было коллег ближе, чем вы и Альдо, но я в качестве камерленго почитал первейшей своей обязанностью обеспечить целостность Церкви. И я попросил Януша отложить ваше оповещение, чтобы у нас было немного спокойного времени установить все факты.
Он благочестиво, словно в молитве, сложил руки. Этот человек был невыносим.
– Мой дорогой Джо, – сказал Ломели, – меня заботит только душа его святейшества и благополучие Церкви. Во сколько сообщают мне о чем-то важном, в полночь или в два часа ночи, ни в коей мере не беспокоит меня. Я уверен, вы действовали наилучшим образом.
– Просто при неожиданной смерти папы любые ошибки, совершенные в состоянии потрясения и смятения, могут затем привести к самым разнообразным зловредным слухам. Достаточно только вспомнить трагедию папы Иоанна Павла Первого – впоследствии нам сорок лет пришлось убеждать мир, что папа не был убит, а все по одной причине: никто не хотел признавать, что его тело обнаружила монахиня. На сей раз в официальных отчетах не должно быть никаких расхождений.
Он вытащил из-под сутаны сложенный лист и протянул его Ломели. Бумага была теплой на ощупь. (Только что испекли, подумал Ломели.) Текст был аккуратно отпечатан на принтере и озаглавлен по-английски: «Хроника». Ломели пробежал пальцем по колонкам. В 19:30 его святейшество поел вместе с Возняком в специально отведенном для него месте, огороженном в столовой Каза Санта-Марта. В 20:30 удалился в свои покои, где читал и размышлял над одним из пассажей трактата «О подражании Христу»[12] (глава 8 «Об уклонении от близкого обхождения»). В 21:30 лег в постель. В 23:30 архиепископ Возняк зашел проверить, все ли в порядке, и обнаружил, что папа мертв. В 23:34 доктор Джулио Балдинотти, прикомандированный из ватиканской больницы Святого Рафаэля в Милане, немедленно приступил к реанимационным мероприятиям. Сочетание массажа сердца и дефибрилляции не принесло результатов. В 0:12 его святейшество был признан умершим.
Кардинал Адейеми подошел к Ломели сзади и стал читать через его плечо. От нигерийца всегда сильно пахло одеколоном. Ломели чувствовал его теплое дыхание на своей шее. Близость Адейеми была для него невыносима, он отдал ему документ и отвернулся, но Трамбле тут же сунул ему в руки новые бумаги.