Последующий день также не принес изменений. Единственной новостью было то, что Лиля в Питере, а Ксюша в больнице. Этого известия Маркиз явно не ожидал.
– Ничего серьезного, ангина, – обронила Эльвира и вновь исчезла из поля зрения кота.
«Ладно, как-нибудь забегу, проведаю, – подумал Маркиз, – но сначала в театр! Премьера, как-никак!»
Эльвира Бергер заметно волновалась. Вот уже три года она выходила на сцену и сыграла по меньшей мере в десятке спектаклей, но каждый раз – как будто впервые. А сегодня их театр и вовсе давал премьеру, которую еще неизвестно как воспримут зрители и дотошные критики. К тому же в этом спектакле Эльвире досталась главная роль, и, несомненно, за ее игрой будут пристально наблюдать. Девушка в длинном старинном платье графини стояла в своей гримерке и оценивала только что нанесенный грим. Вроде, все в порядке, и созданный ею образ полностью соответствует персонажу.
Наконец, раздались знакомые слова: «Эльвира, твой выход», и девушка устремилась на сцену. На секунду она замерла и осторожно выглянула из-за занавесей в зал. От сердца отлегло – полный зал. Как и любой артист, Эльвира всегда волновалась, будет ли публика на спектаклях. А если будет, то как воспримет ее работу… Для творческих людей подобные метания могут стоить немалых нервов, но ничего уж тут не поделаешь – талант – дар непростой. Последние томительные минуты ожидания, и девушка очутилась на сцене. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы она успокоилась и вошла в роль. Надрывный монолог графини, который Эльвира репетировала не один день, прозвучал так искренне, что многие дамы в зале поднесли к глазам платочки. Но вскоре спокойствие и размеренность действа были нарушены.
В самом первом ряду партера сидел один весьма беспокойный зритель, который более чем эмоционально реагировал на каждое движение артистов на сцене. Да и вид его был весьма необычен: несмотря на жаркую погоду господин с головы до ног облачился во все черное, в руках кожаные перчатки и трость, а голову венчал глубоко надвинутый высокий цилиндр. Головной убор явно мешал другим людям, но на все просьбы его снять, мужчина никак не реагировал, а лишь отрицательно мотал головой.
Наконец, зрители вынуждены были смириться с этим неудобством, но тут неугомонный посетитель снова заявил о себе. Когда перед публикой развернулась сцена дуэли на шпагах, господин в первом ряду так переживал за главного героя, что аж подпрыгивал на месте и воодушевленно топал ногами.