Пара секунд напряжённого молчания под звуки пишущей ручки и перед ним резко опустился тот самый лист бумаги, на котором теперь красовалось моё заявление об увольнении по собственному желанию с подписью и датой написания.
Пока он разбирал мои каракули, я встала и направилась к выходу. Едва успела поднять руку, чтобы дотянуться до золочёной ручки двери, как в спину вонзилось:
– Стой.
Я развернулась, попутно думая, что бы ответить такого остроумного, но не успела и рта раскрыть.
– А кто тебе сказал, что ты заслуживаешь уволиться отсюда по собственному желанию?
– Не вижу причин для увольнения по статье, мистер Шайн, но к вашему сведению, – я яростно сверкнула глазами, слегка улыбнувшись уголком рта. – Поступайте, как знаете. Мне всё равно.
Я снова развернулась к нему спиной и попыталась снова открыть тяжёлую дверь.
– Я не отпускал тебя.
– Значит, я сама себя отпустила. Всего доброго, Мистер Шайн.
Я вылетела из его кабинета, как ошпаренная. Первой мыслью было поскорее добраться до дома, но, как бы то ни было, день доработать я должна. Хотя бы для того, чтобы прояснить ситуацию с увольнением. Может, к обеду он известит мистера Сайраса о том, что я уволена и с завтрашнего дня начнут искать нового помощника, а может, сообщит, что я дорабатываю несколько дней. Посмотрим.
Коллеги встречали меня, как выжившую, после того как попала в эпицентр цунами. Да, если честно, я себя ощущала не лучше. Этот тип вызывал во мне странную бурю, но определённо не злость. Скорее, какое-то соперничество, на инстинктивном уровне. Будто, моя жизнь стоит на кону, и я просто обязана ему противостоять. Конечно, это было не так, но всё внутри так и подстёгивало дать ему отпор. И теперь, моё внутреннее я купается в аплодисментах, держа кубок победителя, а моя персона уволена, да ещё и не понятно на каких условиях.
– Кэтти, дорогая, что сказал Деррек? Он понял твоё положение? Всё хорошо теперь? Всё улажено?
– Смотря, с какой стороны посмотреть, мистер Сайрас.
– Не понял.
– Я уволена.
Мужчина по-отцовски мягко положил пухлую тёплую ладонь мне на макушку в знак поддержки и сопереживания.
– Как же так, Кэтрин? Ты ему рассказала про Нину?
– Не было особой необходимости, но я говорила. Думаю, такие люди, как он не умеют чувствовать.
– Ты ошибаешься. Он хороший человек. Сдержан и внешне холоден, но он добрый. Я поговорю с ним.