Какой производственный процесс! Здесь есть свои законы, свои праздники, свои преступники, свой уклад, своя философия. А уж язык! здесь нет «Запорожцев» и «Мерседесов» – но зато есть «Ромайоры» и «Гейдельберги», «Доминанты» и «Цирконы». Здесь стопа бумаги называется «спуском», а слово «форма» теряет своё абстрактное значение и становится тонким алюминиевым листом ценою в доллар, который может стать героем рассказа. Также как двухкрасочный «Доминант» или лист бумаги формата А3 и плотностью 115 г\кв. м.
С точки зрения заместителя автора работа далека от идеала. Но чтобы стремиться к лучшему, нужно знать свои ресурсы и возможности. Ведь безвыходных ситуаций не бывает. По крайней мере, нашим героям они неизвестны. Однако и лучшие побуждения могут привести к забавным последствиям. Но об этом по ходу дела.
Первые три месяца на новом месте Сергею приходилось выполнять что ни попадя – соответственно чину подсобника. Перебирал неудачные тиражи, грузил и разгружал, загружал и разгрузил, стоял на простых станках, потом на резаке, вручную сверлил отверстия на бирках. Через полгода приставили к печатнику помощником, потом стал печатать сам. А вокруг текла обычная жизнь людей своего круга.
Здесь умеют жить и радоваться, а это много. Смех в работе как масло в механизме печатного станка. Не теряют своих горюче-смазочных свойств даже плоские повторяющиеся шутки. Глупо их забывать. Зачем пропадать добру. Лучше пустить новый листопрогон…
Яна вернулась через две недели. Откупорила подвал. Извинилась.
– Только молчи. Уматывай, если жизнь дорога. Хотя нет – стой. – она привычно улыбалась. Узнаю мою героиню. Забыла тебе сказать радостную новость. Меня тут сначала в больнице довели, но это неважно. А еще ты тут. Одна радость, что старого знакомого встретила. Сергея встретила. Помнишь такого…
Я-то помню, Яна, я все помню, многое знаю. А вот ты скоро забудешь. Хотя про эту встречу я мог тебе сказать еще две недели назад, если бы на свежем воздухе остался…
Почему тогда нельзя было переименовать станцию «Марксистская» в московском метро. Наверное, многие хотели бы. А нельзя. Поскольку это уже не вопрос личных пристрастий и не вопрос идеологии, а вопрос дизайна. Казалось бы, это не самая яркая станция, даже скромная, с неярким светом и массивными колонами. Но она стильная. Не хуже кольцевой «Комсомольской» и «Красносельской» с уникальностью их конструкций, не хуже высоких потолков «Маяковской» с мозаикой Дейнеки и необычного света «Новокузнецкой» с витражами из немецкого трофейного стекла. А то, что она не залита светом – таковы все довоенные подземные вокзалы.