– Кто бы это мог быть? – задумался пекарь, так как никого не ожидал в гости.
Он решил пораньше лечь спать, и сон уже клонил его. Перед дверью пекарь задумался, так как слышал от своей бабушки поверье, что если вдруг кажется сквозь сон, что кто-то стучит в дверь, то открывать нельзя, так как можно впустить в дом демонов.
Но снова постучали… Открывает. Стоит девица, да такая, что не в сказке сказать, ни пером описать. На голове корона в изумрудах, а очи ясные блестят, словно чистые озера в ясный день.
– Здравствуйте, это у вас самые вкусные пирожки в деревне? – спрашивает девица пекаря, а щеки у нее розовые, губки алые, а коса до самой земли стелется.
– Да, – кивает пекарь, околдованный красотой невиданной. – Милости просим.
Заходит! Сапожками постукивает. Ножки стройные. Взволновало сердце пекарю, загорелся желанием. Пирожками угощает, чаю подливает, о девице расспрашивает…
– Я, – говорит, – Матрена Ивановна, живу с дедушкой тут по соседству.
– По какому такому соседству? – не может припомнить пекарь, чтоб таких красивых соседушек видел. Одни кривые да косые кругом.
– Да за лесом вон тем дремучим, – отвечает девица и в окошко куда-то машет. – За речкой вон той глубокой. Меня дедушка послал к вам. Сам ходить уже не может. Махнул лишнего.
– И правильно сделал, что послал. Но куда вы на ночь-то глядя, – удивляется пекарь. – Оставайтесь у меня! Правда, на печи у меня тесно будет под одним одеялом.
Сказал, а самому неудобно стало. Боится, что откажет. Да и девица вдруг закручинилась. Ножку на ногу закидывает, слезинка девичья по щекам румяным скатывается… Грудь девичья колышется, словно волна на бережок накатывает.
– Да нельзя мне! – отвечает, а сама пирожки один за другим уплетает да расхваливает.
– Почему же нельзя, коль благоразумно. Метель-то вон как лихо метет.
– Мне дедушка не велит с пекарями под одним одеялом спать, – говорит Матрена Ивановна, а самой жарко от чая становится. Аж слезы из глаз текут, да такие, что хоть корыто подставляй.
– Не горюй! – говорит пекарь. – Скажем старому, что пирожки пекли всю ночь. А то и верно… Вот и тесто подоспело.
– Чему быть, того не миновать! – вдруг вскакивает девица, и пекаря за фартук к себе притягивает.
Всю ночь обнимаются, воркуют. Да так что пирожки погорели.
Наутро просыпается пекарь наш. Оглядывается. Никого нет. Все в дыму. Гарью пахнет. Понять не может, куда подевалась Матрена Ивановна. Платье ее расписное на стуле скомканное. Сапожки на полу разбросаны. Корона золоченая с изумрудами на самовар впопыхах наброшена.