— Тебя Петя разбудил, да? Они там это того, — парень слегка
покраснел. — Извини…
— Ты-то что извиняешься? — удивилась Кира, уступая ванную.
Она убрала обратно в сумку зубную щётку. На кухонном столе
нашлись остатки кексов и всякие печенюшки, и Кира деловито
поставила чайник. Если будешь ждать, пока тебя покормят, можно и
голодной остаться. Тем более, им предоставили квартиру, но точно не
обслуживание. Народ только-только начал потихоньку просыпаться, и в
единственный санузел в квартире собралась живая и весело
переговаривающаяся очередь.
Кира тщательно помыла большую кружку и налила себе чай,
прополоскав кипятком оставшуюся в чайничке заварку. Крепкий чай она
не пила, так что ждать не пришлось. Остатки заварки сразу выкинула,
нашла открытую пачку и заварила чай для тех, кто подойдёт
позже.
Макс присел за кухонный стол напротив неё, как раз когда она
закончила.
— О, ты уже чай заварила, какая хозяйственная, — преувеличенно
бодро сказал Макс и не дожидаясь, пока заварка подойдёт, тоже налил
себе чай, попросту вылив в кружку большую часть воды из
чайничка.
Кира решила, что делать замечание взрослому парню, которого она
больше и не увидит, как-то глупо, и промолчала, вяло размышляя,
помнит ли Макс свой «сон». Впрочем, тот не оставил ей места для
интриги или сомнений.
— Ты вчера так интересно рассказывала про звёзды, что мне
приснился странный сон, как будто наяву.
— Правда? — вежливо улыбнулась Кира. — Что же там было, в том
сне?
— Мы были в космосе… Как будто… — Макса прервал появившийся на
кухне Петя, хозяин квартиры.
— Ох, Макс, блин, — пихнул друга Петя. — Ну, блин, ты даёшь, я
думал, у тебя всё на мази, а вы болтали о всякой хрени, я слушал,
слушал, а потом, блин, вырубился.
Кира снова порадовалась, что физически не может покраснеть,
выдавая реакцию на грубые слова парня, принявшего её за какую-то
дешёвку, которая может переспать с первым встречным. Впрочем, её
тяжёлый взгляд, посланный Петру, заставил того осечься.
— Ну, это… Ты извини, Кира, я что-то не то сморозил, — залепетал
тот.
Кира знала о «тяжести» своего взгляда, как-то ей даже говорили,
что от злости её глаза темнеют и зрачки заполняют всю радужку, и
даже то, что «когда так смотришь, трудно дышать». Впрочем,
случилось подобное лишь однажды, и Кира старалась держать себя в
руках. С другой стороны, её мало кто мог разозлить, потому что её
мало что злило. Пожалуй, единственные «больные» для неё предметы
обсуждения были тема её ума и сомнения в его наличии и тема секса,
причём не сама по себе, а именно любые намёки на секс с ней.