Под такие мысли у меня немного восстановилось дыхание и затихло
суматошное трепыхание в груди.
Вдруг фигура Сноу явственно напряглась. Ухватившись за край
ледяного зубца, он вгляделся в опускающихся на Стену сумерках
куда-то вниз.
— Лошадь. Без всадника, — негромко, но с различимой в
голосе тревогой сказал он, после чего порывисто бросился к
подъёмнику. Уже находясь в клети, обернулся ко мне.
— Сэм, ты со мной?
Заманчиво было вот так быстро спуститься вниз, не бить ноги, но
внизу запросто можно было нарваться на Торна, и я с сожалением
покачал головой:
— Нет, я пешком.
Проводив долгим взглядом заработавший механизм, я долго и
протяжно вздохнул, поднялся и, поправив меч на плече, на
подгибающихся ногах начал спускаться. Мне пришлось прилагать
неимоверные усилия, чтобы не покатиться кубарем, и я понял, что
путь вниз станет испытанием ничуть не меньшим, чем подъём.
***
Три месяца подготовки слились для меня в один сплошной, мутный,
дурной сон. В сутки я спал, наверное, часа по четыре. Словно робот,
вставая от короткого тычка Торна или другого дозорного, что
участвовали в процессе моей подготовки, плескал в лицо ледяной
водой из бочки, чтобы хоть как-то проснуться. Ел, абсолютно не
чувствуя вкуса еды. Спал, прижав оружие к себе, словно любимую
девушку.
Мне всё же повезло с телом для попадания. Это я понял недели
через две. Сын лорда здесь, в Вестеросе, каким бы тюфяком он не
был, — это продукт тысячелетней селекции, потомок многих
десятков поколений профессиональных воинов, богатырей. Это было
видно даже из роста. Мы с Джоном, несмотря на достаточно юный
возраст, на полголовы возвышались над бывшими крестьянами. И ещё
запас прочности: заложенные резервы организма, справившись с первым
физиологическим шоком, начали ударными темпами перестраивать моё
тело, подгоняя под нечеловеческую нагрузку мастера над оружием.
Торн не шутил, когда говорил, что лучше убьёт меня нагрузками.
Уверен, почти любой неподготовленный простолюдин уже бы скопытился.
Но я выжил, вытерпел и через месяц с большим удивлением понял, что
начинаю втягиваться. Сбросив, наверное, килограмм двадцать, я
приобрёл омерзительно обвисающую кожу и буквально болтающийся на
мне мешком дублет. Но молодость сыграла свою роль, и постепенно
кожа стянулась без следа, а сапожный нож, шило и суровые нитки
помогли подогнать одежду под нового меня.