А поначалу… Сказать, что Дурной был расстроен – ничего не
сказать. Влекомый своими обострившимися амбициями, он втравил сотни
людей в авантюру, из которой (ныне очевидно) была одна дорога – в
царство смерти.
«Вот я лох… – бил себя Санька кулаком по башке. – Думал, что всё
понял, что всю жизнь тут прохавал. Что с моими знаниями в козырях
перед местными ходить буду… Я же нихрена еще не знаю и не умею!
Особенно, полки в бой водить».
Битва почти с самого начала пошла не туда и не так, как
мыслилось беглецу из будущего. Нити управления потерялись, враг
действовал не так, как хотелось. Даже свои действовали не так…
«Ну да, – пилил себя Известь, щерясь. – Все не такие! Один ты
был хорош…».
Если что и спасло русских с даурами, так это погода,
нерешительность старого Минандали и два дючера, что в самый
последний момент внедрили в маньчжурское войско мысль о том, что
подходят казаки с Кумарского острога.
Индига и Соломдига спасли всех. Немного утешало лишь то, что это
Санька придумал послать братьев с диверсионным заданием.
«Эх, не всех спасли, – прикрывал глаза горе-атаман. – Далеко не
всех…».
Десятки пали. Раны среди казаков получили, наверное, две трети.
Даже среди самой первой ватажки имелись потери. Помер
Козьма-толмач, которому копье попало в ногу и перерезало
кровеносную жилу. От кровопотери он и часу не прожил. Помер коваль
Корела, которому какой-то ушлый дючер снес голову. Так и нашли:
одно тело в луже замерзшей крови. А голову только утром обнаружить
удалось. И Гераську только утром нашли… Лежит под кустом, скрючился
в позе плода, а руками живот держит. Пробитый живот – куяка-то у
Гераськи не имелось. Даже разогнуть парня на смогли – так труп за
ночь окоченел.
У дауров потери еще страшнее. Соотношение убитых к раненым
намного хуже – все-таки они легко снаряженные воины; по большей
части, обычное ополчение. Некоторые князья только половину воинов
домой привели.
Удивительным (для беглеца из будущего) оказалось то, что те
раненые, что пережили первую ночь – почти все пошли на поправку.
Санька-то думал: дремучие времена, никакой медицины, никакой
санитарии – любая «вавка» к заражению крови ведет. Ан нет. На
казаках заживало, как на собаках. На даурах – практически также. Не
повезло только Тимофею Старику: его правая рука, серьезно
порубленная в бою, заживала плохо. Рана несколько раз норовила
загноиться, но тут даурские знахари прислали в Темноводный запасы
трав целебных – и деда удалось оставить на «этом берегу». Только
вот рука оставалась нерабочей, отчего и так скверный характер
Старика усугубился в разы.