– Я не отвергаю, – после очень долгой паузы ответил Такрон. – Я не понимаю, что они делают и зачем. Видишь этот камень, занимающий половину тропы? Если бы мы шли с яком, запряженным в тележку, он не смог бы пройти здесь. Есть два способа вступить во взаимоотношения с камнем. Первый – очень простой. Найти толстую палку и выкопать его, отбросив затем с тропы. И второй – описать его форму, из чего он образовался, какая из сторон более замшелая. И, конечно, выяснить, в чем же смысл и предназначение этого камня лежащего на тропе? Но во втором случае наш як может просто сдохнуть от голода. Самое неприятное в том, что людям, которые описывают предназначение камня, очень нужны те, кто может его убрать. Ты говорил, что мы, шены, творим зло. Что творят люди, неспособные убрать камень?
Тогда, на мгновение, Эрик смутился. Но, подумав, спросил:
– Ты имеешь в виду, что философия, культура, религия и другие достижения цивилизации – это зло?
Такрон непонимающе посмотрел на него.
– При чем здесь философия? – спросил он. – Культура, религия и даже технологии – просто отвлеченные понятия. Вне живого человека их вообще не существует. Люди могут делать что-то, но могут просто об этом говорить. Или писать. Подумай о том, что кто-то должен просто убрать камень с тропы.
Он решился. Осторожно встал с камня и, крадучись, начал спускаться к реке. Грудь покрылась инеем. Через редкие ветви последних кустов он уже видел часть реки и отчетливо слышал шум текущей воды. На его правую руку, тянущуюся к ветке, мягко легла темная коричневая ладонь. Эрик вздрогнул. Из зарослей справа показалось серьезное лицо Такрона с пальцем, прижатым к губам.
– Подожди, – едва слышно прошептал Такрон. Пучки волос на его голове стояли дыбом, кончики прядей медленно шевелились. Эрик замер, почти перестав дышать.
– Можно выйти, – прошептал Такрон спустя долгие томительные минуты и первым вышел к реке. Следом, цепляясь одеждой за колючие кусты, вышел Эрик.
По их драгоценной запруде словно прошло стадо слонов. Отвод реки, на который они в свое время потратили почти целый день, выглядел сейчас кучей гравия смешанного с донной глиной. Участок горной речки длиной всего в двадцать метров будто побывал под бульдозером. Кто-то или что-то полностью сравняло русло реки и превратило источник чистейшей воды в грязную отвратительную лужу, полную булыжников, гальки и глины. Только место, где река скрывалась под скалой, оставалось нетронутым, хотя и мутным от грязи.