— И в чем же минусы? Иметь собственного оракула в родственниках
— это же звучит просто отлично!
— Минус касается тебя. Я в этом дерьме мало разбираюсь, но одно
я тебе скажу точно. Если ты это сделаешь — назад дороги не будет. Я
вижу как ты раздражен своим телом, да только если пойдешь на этот
шаг, то придется смириться. Этот ритуал полностью стабилизирует
тело в положении «как есть». Я видел вновь и вновь появляющиеся на
Анне следы побоев, ран и прочих малоприятных вещей. Твое положение,
конечно, не такое, на какое обрекали нашу сестру, но я все же тоже
не особо ему завидую.
После этой фразы у меня уже почти полностью опустились руки. Я
просто рухнул обратно в кресло. Парень, на некоторое время замолк,
вновь открыл свой рот. И стал умолять.
— Я знаю что прошу слишком многого. Но это единственный надежный
наш шанс выбраться из задницы. Я дал себе зарок просить о том, что
мог бы сделать сделать и сам, но я слишком слаб. Лишь темно синяя
арга и выше может пробудить силу Анны. Так что, я прошу, нет, я
молю тебя. Я приму отказ, я продолжу быть твоим союзником в любом
случае, но, пожалуйста сделай это!
В академии продолжали резвиться слухи. Долгие дни без крупиц
официальной информации это всегда отличная почва для выдумок.
Впрочем, даже спускаемая сверху сказка, которой отмазывался
Трапимирович, никого особо не впечатляла. Да и немудрено, ведь по
ней было видно, что она была сделана сильно впопыхах.
«Я никого не трогал и не пытался изнасиловать. Напротив, я
всеми силами старался исполнять обязанности которые взяла моя
семья, когда приняла к себе Миру и Анну Опавских. Произошло
непонимание, в ходе которого Казимир Опавский, однофамилец этих
двух девушек, посчитал что я удерживаю их силой, а потому напал.
Разумеется он был бит мной, несмертельно, в рамках самообороны и
строго в границах акта 1959 года «О пределах использования арги».
Мира Опавская же, увидев эту картину, впала в ужас от увиденного и
посчитала своим гражданским долгом спасти его любой ценой не взирая
на последствия. Я отчаянно пытался ее остановить и объяснить, что
он лишь выглядел плохо, на деле его жизни ничего не
угрожало.»
Такова была выдержка слов Иоанна, которая оффициально
распространялась в дворянской среде. Казимир был отстранен от
занятий на время разбирательства, Мира же может вернуться и
продолжить учебу. На удивление мягкое наказание для того, кто якобы
наказал дворянина, ни от кого не скрылось. Ведь как бы не пыталось
законодательство трещать и подстраиваться под хотелки одного
класса, абсолютную несправедливость не могли творить даже с
потрохами купленные судьи — ведь у них были менее покупаемые
проверяющие.