Дом напротив не принес вообще никаких трофеев, два тела оба
женские, похоже, здесь жили мать с дочерью. Ни единой мужской вещи.
На его осмотр ушло всего минут двадцать. Была здесь и плесень.
Книги изучать не пришлось, поскольку ИИ заявил, что все это
любовные романы, и ценности не представляют. Никаких артефактов,
пара бытовых устройств с выдранными источниками питания, следы
обыска, который кто-то провел задолго до него. Единственная вещь,
которую Головин посчитал ценной, и достойной отправиться в сумку,
золотое кольцо с крупным рубином, завалившееся под сервант на
первом этаже.
Бросив взгляд на догорающий дом и на занимающийся соседний,
Головин направился к следующему.
Дом находился всего метрах в двадцати от каната, натянутого над
городом, каменный плющ увил восточный фасад так плотно, что не
видно стен. Окон также не видно, можно сказать с гарантией, что
растение забралось внутрь. А еще через листья и стебли хорошо видны
тонкие серые нити, их было много, часть дома, которая была ближе
всего к канату, оплетена, нити продвигались неспешно, но вот уже в
следующий за этим дом Мираж лезть бы не рискнул. Тот больше
напоминал кокон. Да и здесь не хотелось бы нарваться.
И ведь едва не нарвался. Нить, которая была ближе всего к
крыльцу, и пары метров, наверное, не наберется, вдруг неожиданно
тускло засветилась и поползла в сторону Головина, не смотри он на
нее, мог бы и проморгать.
Павел отступил от двери шага на три, используя длинное крыльцо
со столиком и плетеным креслом-качалкой, нить сразу же утратила
интерес и оттянулась обратно.
- Эволюция? - озадачился Головин. Ничего подобного на записях не
было, лежали себе спокойно на земле, поджидая тех, кто на них
наступит, а теперь пищи не хватает, сами стали охотиться.
- Вероятность данной теории - шестьдесят восемь процентов, -
сухо заявил ИИ, который бессовестно подслушивал мысли Миража, не
стесняясь их комментировать, награждая носителя мигренью.
- Вот это я удачно зашел, - глядя на кожаный длинный плащ,
висящий на вешалке у двери, обрадовался Павел.
Там же висела шляпа, не что иное, как цилиндр. А рядом в
подставке стояла трость, без которой на западе еще сто лет назад
мужчины не выходили на улицу. Плащ сел, как родной, длинный, с
двумя отворотами, которые тоже можно было отогнуть и полностью
закрыть грудь, воротник был слегка высоковат, но все равно в мутном
старом ростовом зеркале Головин смотрелся очень внушительно.
Правда, все портили босые ноги, торчащие из-под одежды. Но этот
вопрос тоже рано или поздно решится.