– Поздравляю! – послышался драконий
рык, и над ним появилась морда Тринн. – Ты сумел.
– А что я сделал? – поинтересовался
Дилль и удивлённо распахнул глаза – он, оказывается, мог
говорить.
И не только говорить – руки и ноги
перестали дёргаться и вели себя как вполне законопослушные члены
организма. Дилль уселся, постанывая от боли во всём теле – такое
впечатление, что его долго и усердно били.
– Ты определился.
– Определился? – озадаченно
переспросил Дилль. – С чем?
– С принадлежностью, – пояснила
драконица, чем ещё больше запутала Дилля. – Правда, не без
странностей, ну, да теперь уже ничего не поправить. В завершение
тебе нужно обрести внутреннее равновесие – и это ты тоже должен
сделать сам.
– Да я, вроде, и не шатаюсь, –
попытался пошутить Дилль, однако в противоположность сказанному
покачнулся от внезапно навалившейся слабости и едва вновь не
распластался на земле.
Тринн шумно фыркнула, явно не оценив
его потуги пошутить.
– Ты подтвердил владение телом, а
теперь должен подтвердить владение духом. Тот, кто не может
совладать с силой, становится её рабом. Только ярость поможет
дракону преодолеть себя. Ты всё понял? – драконица заглянула в лицо
Диллю, изогнув длинную шею и став похожей на громадного чёрного
лебедя. – А, теперь я должна возвращаться. Если выживешь и
окажешься в Запретном пределе, младший брат, заглядывай в гости.
Так и быть, есть тебя не стану.
Огромные чёрные крылья на мгновение
закрыли солнце, когда Тринн взлетела. Сделав круг и проревев на
прощанье, она полетела на восход и вскоре скрылась из виду. Дилль
ошарашенно смотрел ей вслед, забыв обо всём на свете. К
действительности его вернул голос монаха:
– Дилль, – сиплым шёпотом сказал
Герон, – как думаешь, она совсем улетела?
– Нет, частично, – хмыкнул Дилль. –
Ну ты и спрашиваешь, мне откуда знать? А чего шепчешь?
– Голос сел. Наверное, от страха.
Когда она надо мной свои зубищи оскалила, думал всё, конец. Никогда
в жизни такого ужаса не видел.
Герон встал и пошёл к развалинам
дома, куда драконица отправила каршарца. Дилль с трудом поднялся –
его мотало из стороны в сторону, и спросил:
– Как он?
– Живой, только башку немного разбил,
– просипел монах. – Да на заднице синяк здоровенный.
Герон влил остатки вина из фляги в
рот пострадавшего. Живительный нектар привёл северного варвара в
чувство – Гунвальд закашлялся, затем резво вскочил на ноги.