К каршарцу обращаться было бесполезно
– Гунвальд и в прежние времена бредил дракой с драконом, а потому
заклятье только усилило его стремленье попасть в список величайших
героев всех времён и народов. Дилль подошёл к Блеру. Беатиец,
услышав вопрос, пожал плечами.
– Чувствую, что если не прикончу
неонинского дракона, то сам помру. Примерно так. А при мысли о
побеге совсем тошно становится – сам готов в петлю залезть. В
общем, крепко нас этот демонов магистр прижал.
Дилль ради интереса решил продумать
план побега – благо, лошадь есть, а охраны, кроме мага, никакой.
Однако, едва он начал размышлять, в какую сторону податься, как на
него навалилась такая смертная тоска, что все мысли о дезертирстве
исчезли сами собой. Дилль невольно восхитился мастерством
"мага-одуванчика" – насколько же мощное и искусное он наложил
заклятье. Потом подумал, что если выживет, обязательно свернёт
башку этому умельцу, прислушался к своим ощущениям, убедился, что
мысли о мести не возбраняются, и с удовольствием стал придумывать
способы казни мага Гвинарда.
Гунвальд, узнав о планах мести, с
удовольствием подключился к придумыванию способа умерщвления
зловредного старикашки. Варвар припомнил все способы казни,
применяемые в Каршаре. Северяне, как известно, невеликие затейники
в части пыток, однако один способ Диллю весьма понравился, как
образец моральной и физической пытки одновременно. Гунвальд
рассказал, что преступника сажают в клетку, разделённую на две
части перегородкой. В большей части клетки сидит голодный медведь,
в меньшей человек может только стоять, прижавшись к стене – в
противном случае жадные и когтистые лапы дотянутся до него. И
несчастный (преступник, конечно, а не медведь) стоял так до тех
пор, пока не падал с ног от усталости, а дальше в дело вступал
медведь. Впрочем, согласно варвару, если преступник выдерживал трое
суток, то его щадили.
– Выпускаете что ли? – спросил Дилль,
удивлённый, что каршарцы, оказывается, знают, что такое пощада.
– Вот ещё! Он же преступник. Нет,
просто башку отрубают. Дарят быструю смерть, что есть величайшая
милость.
– Мне кажется, – сказал Герон,
внимательно слушавший каршарца, – что после трёх дней таких мучений
любая смерть покажется милостью.
– Хороший способ, жаль у нас нет
такой клетки, – вздохнул Дилль. – Да и медведя нет.