Опираясь на руки, Джино поднялся с пола и осмотрелся. Место
оказалось просторным залом с высокими стенами и арочным потолком,
которые украшали вычурные витиеватые узоры.
Здесь не было ламп. Лунные лучи, пробивавшиеся в окно,
ослепительным серебряным светом освещали все изнутри.
Еще никогда Джино не видел такого яркого лунного света. Света,
что слепит сильнее солнца.
— Ну здравствуй, Джино, — раздался голос от могучей фигуры,
сидевшей на троне в центре зала. Из подлокотника трона торчало
воткнутое в него белоснежное птичье перо. Совиное.
Джино вжимался на полу в угол подсобки. Сердце бешено
колотилось. Он расширенными глазами смотрел на лежащий на столе
кусок мяса, с которого капала кровь под тусклыми лучами эфирной
лампы.
Он прикрывал лицо руками, пытаясь закрыться от этого зрелища и
видений расширяющихся красных пятен, в которых проявлялось
человеческое лицо, но в то же время продолжал смотреть на кусок
мяса. Холодный пот ручьем стекал по спине.
Внутри него как-будто сопротивлялись две силы: одна пыталась
скрыться, сбежать, а другая смотрела на кровь. В конце концов одна
из сторон победила.
Джино в панике отвернулся, ковыряя руками стену.
Он просидел в этом углу, глубоко дыша и собираясь с духом, минут
двадцать.
Раздался негромкий стук в дверь. Осторожный. Будто тот, кто
стучался, боялся потревожить живущего в подсобке.
— Кто там? — слабым голосом спросил Джино.
— Джино, это я, — в ответ донесся дрожащий голос лапшичного.
Дверь скрипнула и он вошел внутрь. На несколько секунд в комнате
воцарилась тишина. Видимо лапшичный замер в недоумении, увидев
зажавшегося и уткнувшегося в угол Джино. — Что ты там делаешь?
Джино, не оборачиваясь, показал рукой на капающий кровью на пол
кусок мяса.
— Не важно. Убери его.
Лапшичному, который обо всем доносит Варану, лучше не знать о
гемофобии.
— Что это? Мясо? А, да, конечно, сейчас уберу.
— И миску с кровью на полу тоже. Спрячь их в шкаф.
Послышались шаги ходящего по комнате лапшичного, звуки
открывающихся и закрывающихся дверец.
— Убрал?
— Да.
— Отлично, — Джино облегченно выдохнул, разогнув затекшие ноги,
встал и обернулся.
Лапшичный стоял в центре комнаты, ссутулясь и с виноватым видом,
кончиками пальцев держась за стол. Бледный. На нем лица не
было.
Несколько секунд Джино и Лапшичный смотрели в глаза друг
другу.