Фрескобальд ткнул локтем в бедро, лежащую на Пиминой постели «жабу», – ликёр будешь? «Жаба» что – то жалобно простонала, и повернулась на спину, бесстыдно раскинув ноги, и выставив на всеобщее обозрение то, что Пима ласково называл «райским садом наслаждений» (фразу он услышал в каком – то фильме, она ему очень понравилась, и он собирался использовать её в своём фильме). Увиденное настолько шокировало Пиму, что его вырвало вновь, прямо на прекрасный, хорасанский ковёр. Он опять убежал в ванную, и сидел там до тех пор, пока не услышал грохот захлопнувшейся двери – судя по всему, брат ушёл. Пройдя на цыпочках в спальню, Пима увидел грязный до омерзения пододеяльник (складывалось ощущение, что брат вытер об него грязные руки, ноги, а затем тщательно, не пропуская ни одного миллиметра её маленького грязного тела, протёр свою подругу), засохшие комки рвоты на ковре, штору в коричневых пятнах – он что, об неё задницу вытирал что – ли? Эта мысль показалась ему настолько чудовищной, и омерзительной, что у него просто подкосились ноги. Просидев так какое – то время, он порывисто встал, стащил с постели всё белье, оторвал штору, затем подозрительно понюхал саму постель – пахнет! Вот же мать твою! Пима выбежал в коридор, дрожащими руками набрал номер клининговой службы, и сбивчиво дал инструкции о полной чистке квартиры. До тех пор, пока квартиру не почистят, придётся побыть у бабки, благо, она живёт недалеко. Добежав до бабулиного дома, он стал настойчиво стучать в дверь. Бабка открыла дверь, и быстро пошла по коридору, что – то бормоча под нос.
Конец ознакомительного фрагмента.