Отвлекшись от грустных мыслей, я закидываю полотенце на плечо и ухожу в душ. Смывая с себя макияж, я все никак не могу выкинуть из головы взгляд черных глаз. Он пробирал до самой души, разбирал на частички и собирал заново. Заглядывал в самое нутро, выворачивая его наизнанку.
Акиму было на вид лет тридцать восемь — сорок. Он был всего на пару лет младше моего отца, но выглядел намного лучше. Широкие плечи и массивная грудь в обтягивающем черном свитере добавляли его образу таинственности и серьезности. Такие мужчины не рождаются мальчиками. Мне кажется, они сразу становятся взрослыми.
Вытерев себя, я возвращаюсь в свою комнату и ложусь в кровать. Завтра снова рано вставать и ехать на тренировку. Мысли немного успокаиваются, и я даже не вспоминаю, что так и не поужинала. Сон начинает накрывать меня, и я почти засыпаю, как вдруг вздрагиваю от громкого стука.
Сон снимает как рукой. Что произошло? Сажусь и, натянув одеяло до шеи, прислушиваюсь.
Вдруг грабители? А если это Аким вернулся, чтобы проследить, что сделали с подслушавшей его разговор служанкой?
Снова раздается треск, и я понимаю, что разбилось что-то стеклянное. Дальше раздается голос папы:
— Черт бы тебя побрал, понаставят ваз!
Фух, это всего лишь отец. К тому же сильно пьяный. Вспоминаю, когда он так напивался последний раз, и не могу припомнить. Он всегда был крайне сдержанным и серьезным. Вредные привычки для него стояли под строгим запретом. Так что же случилось?
Поднимаюсь и выхожу на цыпочках в коридор.
— Папа? — зову в темноту, но вокруг только тишина.
Хочу уже зайти обратно, как слышу его стон. Бегу на звук и, включив свет, поднимаю упавшего папу с пола.
— Что с тобой?
— А что, не видно? — язвит мужчина в ответ, пока я его тащу до комнаты.
— Зачем ты напился? У тебя проблемы? — с волнением в голосе спрашиваю я.
— Да! У меня проблемы! У меня охренеть какие проблемы, Рита! — зло выплевывает он и валится на кровать. Я сажусь рядом, не зная, чем помочь. Хочется оставить его с его же проблемами, но вдруг действительно что-то серьезное? Если этот Аким убивает всех, кто ему что-то должен, не легче ли сделать все, о чем он просит?
— Я чем-то могу помочь? — задаю я вопрос папе. Он же, взявшись за голову, чуть ли не рвет на себе волосы.
— Да что ты сделаешь? На что вы, женщины, вообще способны, кроме как раздвигать ноги?