Тощая собака промелькнула при свете фонаря; кто-то жалобно не то выл, не то стонал где-то в дальнем углу двора. Наконец, Нидербергер отворил дверцу небольшого полуразвалившегося сарайчика и сказал:
– Ну, вот здесь ты можешь спать!
– Я не вижу тут постели! Да и окна здесь нет! – почти испуганно спросил Бенно.
– Постели? Окна? – повторил с усмешкой Нидербергер. – Вон там наверху отдушина, а что касается постели, то неужели ты думаешь, что здесь, при такой жаре, люди спят на перинах?!
– Нет, но на тюфяках или матрацах!
– Да… когда ты станешь богатым человеком, тогда никто тебе не помешает спать на тюфяках и матрацах, а пока – вот там на веревке висит воловья шкура, на ней прекрасно можно спать! Ну, прощай! Смотри не оставляй дверцу открытой, а то к тебе заберутся свиньи! – И, притворив за собой дверь, он удалился.
Сердце Бенно болезненно сжалось, когда он остался один. Узкая полоска света от фонаря освещала самую безотрадную картину: груда ящиков, тюков и мешков, разная домашняя рухлядь загромождали глиняный пол сарая. Вокруг него возились, бегали, скреблись и грызлись крысы; когда он дотронулся до предназначенной ему для постели шкуры, из нее полетели клочья шерсти и целое облако пыли. В сарае было нестерпимо душно. Бенно положительно задыхался. Он отворил дверь; на дворе было совершенно темно; черные тучи обложили все небо, и временами сверкали огненные молнии. Надвигалась гроза. Вот раздался оглушительный грохот, и вслед за тем разразился такой ливень, о котором мы, жители Европы, не имеем ни малейшего представления. Целые неудержимые потоки воды лились с неба сплошной стеной, точно целое озеро опрокинулось над городом и в несколько секунд затопило все, не только двор, но и весь сарай; крысы и мыши как ошалелые кинулись спасаться в свои норы. Бедный Бенно в момент промок до нитки; вода лилась на него сквозь крышу с такой силой, будто он стоял под водосточной трубой; его сапоги и карманы куртки переполнились водой. Удар следовал за ударом, молнии сверкали, разрезая небо громадными огненными стрелами; шум ливня и грозы был до того оглушителен, что положительно ошеломлял непривычного человека.
Бенно через отворенную дверцу наблюдал за жилым помещением. Не вспомнит ли Нидербергер о том, что он, Бенно, незнакомый еще с местными климатическими условиями, предоставлен в эту кошмарную непогоду всем неистовствам стихии, что ему негде укрыться от дождя?! Не явится ли он, не позовет ли его в другое, сухое и надежное помещение, – думалось бедному подростку, но нет, о нем, очевидно, и не думали. Между тем гроза длилась всю ночь напролет и только под утро стала немного стихать.