– Со своей племянницей!
Генрих взглянул на Бассомпьера и, ударив себя по лбу, как будто ему пришла чудесная мысль, закричал:
– Скажите герцогине Ангулемской, чтобы она пришла сюда со своей племянницей. Слышите ли, с племянницей! Я хочу говорить с ними обеими. Ступайте скорее.
Камер-лакей бегом кинулся исполнять приказ.
Бассомпьер не говорил ничего – он смотрел на короля испуганными глазами.
– Ты онемел… Это тебя ошеломило?
– Я не понимаю…
– А, ты уверяешь, что ты любим… Ну, мы увидим.
– Как! Вы хотите спросить этого ребенка?..
– Для чего ты принимаешь такой испуганный вид? Разве ты теперь боишься?
– Нет, не боюсь… Но мне кажется, что приличия…
– Будь спокоен… Ведь я король, ведь моего согласия спрашивали? Вопрос такого рода от меня не заключает в себе ничего нескромного…
– Это правда, но…
– Ты на попятный, красавец Бассомпьер?
– К чему послужить?..
– А вот к чему. Слушай. Она не предупреждена, она не знает ничего. Если она ответит откровенно, наивно: «Да, я его люблю»…
– Тогда?
– Тогда я откажусь от всех моих надежд и предоставлю тебе полную свободу…
– В самом деле?
– Я делаю это только для тебя, потому что ты мне истинный друг… Но ты, если ответ будет неблагоприятен для тебя…
– Я даю клятву уступить место вашему величеству.
– Чему ты смеешься?
– Я уверен, что выиграю…
– Я слышу, отворяется дверь… Это они… Скорее отвори дверь, накинь на меня этот плащ и спрячься.
– Где?
– Здесь, за кроватью… Присядь хорошенько… чтобы тебя не видели.
Не прошло и пяти минут, как герцогиня Ангулемская в сопровождении девицы де Монморанси вошла, высоко подняв голову, и, подходя к кровати короля, останавливалась каждые три шага и низко приседала.
Благородная дама очень гордилась оказанной ей честью. А ее юная племянница совершенно смутилась от этой августейшей кротости, и воспоминание о сцене, вызванной ее легкомыслием на репетиции балета, заставляло ее еще дрожать. Она шла, спотыкаясь о длинный шлейф герцогини Ангулемской, и та каждые три шага, чтобы заставить девушку делать реверансы, предписываемые этикетом, хватала ее за руку и шептала с грозными взглядами:
– Кланяйтесь… кланяйтесь… О чем это вы думаете?.. Будто вы не знаете придворных правил…
Король, не желая показать даме своих мыслей в том беспорядке, в который привела его болезнь, опустил в ногах кровати большие толстые занавески, совершенно закрывающие свет. Эта темнота была полезна его кокетству, но значительно стесняла благородную герцогиню Ангулемскую, которая, ничего не видя в темноте, низко приседала перед одеялом и любезно улыбалась ему.