— Чтоб я в замке этого больше не видел. Появится — ноги переломаю. И позову другую артель.
Кажется, господин Жуй не любил тратить лишние слова. Он и слушать вопли изобличенного жулика не стал, коротко кивнул старшему в этом обозе, уронил фразу и пошел обратно к мяснику, больше не обращая внимания на слезные мольбы.
На меня он больше не смотрел, да и слава богу. Я, правда, не удержалась и сунула нос во все оставшиеся у портала корзины, прежде чем перетаскать их к крыльцу. Однако все было в порядке, и я уже думала, что сейчас начну на своем горбу переправлять всю эту гору отличных продуктов куда-нибудь в кладовую, но тут меня в очередной раз ловко поймали за шиворот и слегка встряхнули.
— И откуда ты так хорошо разбираешься в рыбе, постреленок? — Господин Жуй смотрел грозно и холодно. — В последний раз управляющий велел прислать два десятка мальчишек из приюта. А ты откуда взялся? В доме милосердия ты такую рыбу даже издалека видеть не мог.
Мозги вскипели. Неужели я спалилась на таком пустяке? На своей привычке не терпеть халтуры и надувательства? Как… обидно-то!
Думай, голова, думай. А то холодец из тебя сварю.
— В приют детей птицы приносят, что ли? — грубовато ответила я, нарочно шмыгнув носом и утершись рукавом, чтобы хоть немного скрыть проблеск паники на лице. — Не родился я там!
— А где ты родился? — Рука на моем загривке все еще была неумолимо тверда, но хоть трясти перестали.
— Дык… в трактире. Батя мой трактир держал!
Это, конечно, была пляска на тонком льду — не только скользко, но еще и риск провалиться очень велик. Знания Юйриль об окружающем мире были ничтожно малы. Пришлось импровизировать и полагаться на то, что я знала из истории в своем прошлом мире. Не может быть, чтобы в городе за пределами замка не было таких заведений!
— И? — Очередной рывок за ворот явно должен был подстегнуть мою словоохотливость.
— Да чего… погорел трактир. Батя там и остался. А мне куда идти? Сколько мог — на улице жил, потом в приюте. Потом сюда попал. Все.
И сделала честные-честные глаза.
— Воровал? — после паузы строго спросил господин Жуй, стараясь просветить меня взглядом до самого донышка.
— А то! — не моргнув глазом, соврала я. — Как жить-то? С голоду подыхать, что ли?
— Шустрый пацан. И хорошо, что честный, — хмыкнул главный повар. — А если на улице выжил и в приюте не пропал — значит, не дурак.