– Снежкина, ты классная девчонка. Красивая. Умная. Но нам с тобой не попути, – когда Корнеев произносит эти жутко избитые фразы, я чудом заставляю себя быть спокойной и не избить его. А потом он произносит фразу от которой меня передергивает. – Ты совершенно не понимаешь, что такое отношения, а поцеловать тебя все равно, что совершить великий грех. Поэтому давай спокойно расстанемся?
Поцеловать меня это грех? Это как понимать вообще? Что за бред?
– Великий грех? – удивленно повторяю за ним. Когда Игорь кивает степень моего раздражения достигает почти максимума. Поэтому я выдавливаю из себя улыбку и больше вопросов ему не задаю. Еще чего! Раз захотел расстаться со мной, то пусть катится куда подальше. Я за него цепляться не собираюсь. Да я, если захочу десяток парней получше найду. Вот уж насмешил. Расстается он со мной. Это я с ним расстаюсь!
Я сжимаю ладони в кулак и пытаюсь, как можно равнодушнее произнести:
– Давай! Расстаемся! – а затем поворачиваюсь и ухожу. Вообще-то мне хочется посмотреть на его реакцию, но боюсь тогда точно не сдержусь и либо накричу на него, либо ударю. Хм, может он не зря меня боится?
Я приподнимаю рукав пуховика и смотрю на маленькие, аккуратные часики на своем правом запястье. Хорошо, что уроки уже закончились. Можно спокойно вернуться в школу, забрать свой рюкзак и пойти домой.
Черт возьми у меня впереди еще два репетитора по английскому и математике, а настроения учиться совсем нет. Я глубоко вдыхаю холодный воздух, чтобы успокоиться, но получается не очень хорошо.
Чем дальше я отхожу от Игоря тем сильнее грусть начинает снедать меня, вот уже и слезы появляются в уголках глаз. Я не хочу плакать, но почему-то не могу сдержать себя. Хорошо что идет снег и быстро тает, так никто не поймет, что я плачу.
Грусть во мне смешивается со злостью. Корнеев дебил! Ты хоть понимаешь, какую девушку упустил? И все из-за чего!? Поцелуи и объятия? Нам же всего по семнадцать. Сегодня поцелуи, а завтра он большего захочет? Я что похожа на такую девушку? Мы ведь месяц всего встречались! Чем больше об этом думаю, тем сильнее все внутри клокочет от ярости. Вот же кретин! Ненавижу его. Дурак! Да чтоб он в жизни, больше ни с кем не целовался!
Чертовы поцелуи! Чертовы отношения! – я прохожу мимо круглой урны наполовину полной мусора, и со всей силы пинаю. Она оказывается гораздо тверже и крепче, чем я думала и нога тут же отзывается сильной болью в пальцах.