-Это мы ещё посмотрим, кого будут
судить, – ухмыляюсь в кислую и удивлённую рожу «гэбиста», – Если
этот голубок выполнял ваш приказ, то сядете с ним на одну
скамью.
Вижу, что остальной народ удивлён не
меньше Лысаковского. Поэтому поясняю свою позицию.
-Представляете, вы входите в свой
кабинет. А там, развалившись в кресле и положив ноги на стол,
полулежит какое-то существо. При этом оно не показало
удостоверения, а только назвало звание и фамилию, которые могли
оказаться ложью, начинает вас оскорблять. Кроме всего прочего, не
имея санкции суда или прокурора, данный фрукт изъял всю
документацию, в том числе касающуюся непосредственно съёмок,
бухгалтерские книги и зачем-то вскрыл сейф, где хранились деньги, –
судя по промелькнувшей ухмылке, Жабицкий точно обрадовался
подобному проколу конторы, – Но это ещё не всё. Этот ненормальный
начал с ходу обвинять меня в антисоветском заговоре. Скажу вам
честно, что мне с трудом удалось сдержать эмоции и не применить к
хаму меры физического воздействия. Но пусть не расслабляется,
заявление о взломе и хищении важных документов с деньгами, я
написал в Гродненское ГУВД, как раз перед выездом в
Минск.
Зам начальника КГБ с трудом держал
маску невозмутимости, хотя заиграл желваками. А вот Климовский и
Жабицкий явно были довольны.
-Товарищи, предлагаю пока оставить в
стороне разного рода процессуальные казусы. Мы здесь собрались
немного по другому поводу, – впервые подал голос «комсомолец»
Подрез, – Товарищ Мещерский, как вы объясните мерзкую выходку ваших
подопечных? Это даже больше похоже на уголовное
преступление.
-Ваших, – поправляю
партократа.
-Что, простите? – не понял
Подрез.
-В этом глупом мероприятии участвовали
исключительно студенты белорусских ВУЗов и техникумов. Они у нас
выполняли роль массовки, заодно весело и интересно проводили
практику, превратившуюся в каникулы. Так вот, почти сто процентов
из них являются комсомольцами. Поэтому – это ваши подопечные, коих
вы обязаны воспитывать, товарищ Подрез. Мы со своей стороны всего
лишь обеспечили их непыльной и хорошо оплачиваемой работой, ещё
кормили как на убой. Я же не обязан следить за морально-этическим
обликом белорусской молодёжи. Не надо перекладывать с больной
головы на здоровую, пожалуйста.
На комсомольского вожака стало страшно
смотреть. Он сначала покраснел, затем резко побледнел и потянулся к
графину с водой. Как бы товарища удар не хватил. Какие-то они все
здесь пугливые. Может, всё дело в излишне строгом главе республики?
Или просто сами не поняли, как из мухи раздули слона. Хотя, скорее
всего, видимое спокойствие в БССР держится именно на жёстком
контроле со стороны силовиков. В моё время уже независимая Беларусь
отличалась примерно тем же. Но кто говорит, что это плохо? Главное
– надо соблюдать меру.