Паола сцепила руки на груди, задрала подбородок еще выше:
— А ты не встревай — не твоя забота. Много ты понимаешь! Нашлась
заступница! Уедет — там и наревется, если не поумнеет. — Она будто
смягчилась, или… совсем отчаялась. Шумно вздохнула, покачала
головой, погладила Марену по ноге: — Таков твой долг. А против
долга и идти грех. Довольно, слышишь, глупая? Вот дуреха! Соврано
несметно богат. В золоте, в бархате ходить будешь. Такой щеголихой
станешь, что разом слезы высохнут.
Вместо ответа Марена содрогнулась в каком-то рычащем, особо
отчаянном рыдании и вцепилась в подушку. Ни угрозы, ни уговоры не
помогали. Паола всплеснула руками, она уже и сама едва не
рыдала:
— Да что же мне ее на аркане тащить? Господь всемогущий!
Джулия опустила голову. Брат не станет церемониться. Договорено,
так договорено — и никто из них не был волен это изменить. Тирану
Альфи нужен этот брак, значит, он состоится, Марену приволокут даже
босую в кандалах, если понадобится. Джулия не любила Паолу, но
должна была признать, что у той в последние дни и так было слишком
много забот, чтобы еще и уговаривать капризную девицу. То
обязанность матери, но мать давно покоилась в семейном склепе
Ромазо, рядом с отцом.
Джулия заглянула в бледное растерянное лицо невестки:
— Нянька Теофила с ней говорила — уж так увещевала, но все без
толку. Сидит, будто не слышит. А теперь все больше плачет, да все
ничком. Уж если и я не уговорю — так никто не уговорит. Тогда уж и
не знаю… Только ты погоди брату сообщать. Пожалей ты ее. Может,
вразумлю. Она ведь не дура.
Паола тронула Джулию за руку:
— Вразуми, миленькая. Вразуми. Время идет. Ведь не дите малое.
Век не забуду. Если беду не отвратить — то остается лишь
примириться. Нам, женщинам, другого-то и не остается.
Наверное, Паола знала, о чем говорила — сама шла за брата не от
большой любви, но женой стала хорошей, преданной. На людях
держалась с достоинством. А уж что там было за закрытыми дверями
супружеской спальни — дело мужа и жены. Промеж ними одними и должно
оставаться. Но Амато хоть и имел скверный нрав, не был тираном
Альфи…
Когда за Паолой закрылась дверь, Джулия вновь опустилась на
кровать возле сестры. Провела рукой по разметавшимся пшеничным
волосам, наклонилась и коснулась губами через сорочку выступающей
острой лопатки: