— Ого! — улыбнулся я, протягивая руку.
Пашка посмотрел на мою ладонь и медленно, как бы нехотя, ответил
на рукопожатие. Я даже растерялся от такого поведения.
— Привет, — холодно сказал он.
— Ты в кредит что ли влез? — предположил я, прикинув, что его
части как раз могло хватить на первый взнос.
— Нет, — ответил Пашка, — не в кредит. На работу пошёл.
Серьёзную.
— Поздравляю… — растерянно сказал я.
— По нашим делам, — продолжал он, почесав в затылке, — в общем…
в то место возвращаться больше не надо. Им серьёзные люди
занимаются. Понял?
— Понял… — в полном недоумении повторил я, чувствуя, как к горлу
подкатывает колючий комок.
— Ну и отлично, — кивнул Пашка, — и это… береги себя!
С этими словами он развернулся и, не попрощавшись, сел за руль
новенького кроссовера.
Какое-то время я молча стоял на границе пустыря, сжимая ладони в
кулаки. Я пытался осознать произошедшее. «Работу нашёл, — думал я,
— конечно…» Похоже, меня банально бортанули и, что называется,
выкинули из бизнеса.
Ладно бы, если бы это был просто знакомый. Несостоявшийся
партнёр на пути к богатству и процветанию. Но Пашка… мы же вдвоём
от толпы из пятой школы отмахивались, в шестом классе, недалеко
отсюда… планировали построить город в лесу, чтобы там была наша
личная крепость… пса его вместе хоронили, убеждая друг друга, что
друзья будут ждать нас в другом мире…
Сердце сжалось до боли. Права была мама, когда говорила: «Деньги
не знают друзей». Десять раз права…
Вместо того, чтобы сесть в машину и вернуться домой, я пошёл в
кусты, на тропинку. За своими мыслями я не сразу обратил внимание
на шаги за спиной. Оглянулся, чтобы отступить в сторонку и дать
дорогу.
И замер.
На тропинке стоял Егор. Он был одет во всё чёрное, и его силуэт
сливался с кустами. Казалось, его бледное лицо просто парит в
воздухе.
— П…привет, — произнёс я, чувствуя, насколько глупо и беспомощно
это звучит.
Какой был шанс на то, что мажор оказался здесь случайно? Да
нулевой. Значит, он целенаправленно меня выслеживал. Но
зачем?..
— Думал, всё закончилось? — спросил он.
Я поразился, сколько ненависти может вмещать обычный
человеческий голос.
— О чём ты? — продолжал я. — Выплаты ведь подтвердили…
— Деньги — это херня, — продолжал мажор, — ты пытался меня
унизить. Ты! Слизь… Мразь…
Он плевался словами. А я, скорее, почувствовал, чем увидел, что
у него в руках пистолет.