От присутствия бабули на меня
внезапно снизошло спокойствие, руки перестали дрожать, а сердце
испуганно бухать в груди.
Полоснула по ране, точно всю жизнь
этим занималась.
- Свет! – рявкнула на старуху-хозяйку
тоном профессиональном хирурга. И когда трясущийся огонек лампы
задрожал над раной, принялась вычищать гной.
Адреналин наше все - руки буквально
летали. А заморозка – спасение пациента. Девчонка даже не
пискнула.
Подозреваю, я первая, кто сочетает
подобное: магическое с хирургическим, но мне не до гордости.
Убрала гной и когда пошла чистая
кровь, наложила ладони, призывая тепло.
Мельком подумала, что закономерно:
холод замораживает, тепло излечивает. И надо будет не перепутать
эти два эффекта.
Холод отступал, и девчонка задышала
чаще от возвращающейся боли.
Я отстранилась, осматривая рану. Что
же… кожа все еще красная, но края я стянула. На всякий случай
забинтуем, чтобы не разошлись.
- Повязку менять каждый день, следить
за жаром, давать много пить и не позволять нагружать ногу.
Вот что что, а давать инструкции я
умела отменно, даже с кружащейся от слабости головой.
- Если поправится, - помолчала,
исправляясь, а то мать стремительно бледнела: - Когда поправится,
принесешь корзинку еды. Сколько сможешь. Все.
И они вдвоем растворились в темноте,
а я… даже сил не нашла подняться. Меня, ворча и ругая, подхватила
подмышки бабуля и, придерживая, довела до лежака.
Вслед же неслось:
- Белая целительница. Господи, спаси
и сохрани.
Последнее, что я слышала перед тем,
как отрубиться, это нудящий голос бабули:
- Никогда не слышала, чтобы кто-то
выжил после выгорания, да еще и дар восстановил.
Упс… Штирлиц плохо проработал
легенду.
Дворец гудел, словно в него разом
опустили рой гигантских пчел. Вестовые носились, заставляя жаться к
стенам не только слуг, но и вельмож.
Дарье удостоился особой чести – ему
торопливо уступали дорогу, его благословляли, ему заискивающе
улыбались, желая победы. Женщины смотрели с обожанием, мужчины с
одобрением.
Как всегда, когда враг подступал к
границам, все разом вспоминали о нем, но стоило миру продержаться
дольше, чем пару лет, как от «солдафона-князя» начинали воротить
нос.
Дарье позволил ядовитым мыслям
побродить в голове ровно до дверей зала совещаний, а потом отбросил
их, входя внутрь.
За круглым столом сидели король с
сыном, по правую руку от его величества расположился магистр
Вензаль из Белого ордена, за ним сидел Альгрус Рудокоп –
промышленник красных, напротив занял место Тиш Кознедой –
военачальник Зеленого сектора.