нашёлся полупустой солдатский сидор в нём лежали сухари
аккуратно завёрнутые в чистую гимнастерку, застиранные портянки и
прочие солдатские мелочи, вроде ниток, иголки, и ваксы. Вернув всё
на место накинул мешок на плечи. Тут же в кузове нашёл штыковую
лопату и рваную плащ-палатку. Также прихватил один матрас с
подозрительными жёлтыми пятнами. Закончив на этом марадëрку пошёл
обратно к своему телу.
Опустившись на корточки рядом со своим тяжело дышавшим
организмом, насильно напоил его, что бы тело не захлебнулось,
пришлось разделить сознание, часть послушно глотала воду, а другая
её поила.
В один присест выдув флягу воды, я почувствовал облегчение и
чувство подступающего голода. Но кроме сухарей, которые моё слабое
тело, было не в, о стоянии разжевать, ничего не было.
Переложив себя на подозрительный матрас и укрыв с головой
плащ-палаткой, чтобы не беспокоили насекомые, отправился на поиски
еды, воды и всего что плохо лежит.
Выбравшись на лесную дорогу медленно побрёл в ту же сторону,
куда уехали бравые мародёры вермахта. Похоже эта дорога
популярностью у немцев не пользовался, так как за сорок минут
больше по ней никто не проехал. Остановился я только наткнувшись на
развилку, немного поразмыслив решил идти по дороге ведущей в чащу
леса, справедливо решив, что скорее всего ведёт она на какой-нибудь
хутор, где я точно найду продукты и воду.
Так и оказалось дорога выродившись в тропу, по которой едва ли
проедет телега, привела меня на поляну, посреди которой и
расположился искомый хутор.
Засев в кустах на краю прогалины, стал наблюдать за домом.
"Похоже я опоздал".
Мелькнула нерадостная мысль.
Возле бревенчатого дома крытого соломой стояли два мотоцикла с
колясками, причём на одном был закреплён пулемёт.
Поднявшись, по лесу обошёл хутор с другой стороны. Теперь когда
хозяйственные постройки не закрывали мне обзор, передо мной
предстала уже привычная за дни войны картина. За домом лежали два
тела, судя по всему хозяева хутора, со стороны сеновала доносились
женские крики и радостный лошадиный гогот солдат.
"Надо же миры разные, а лицо у войны одинаковое".
Несмотря на кажущуюся безалаберность, немцы все-таки вставили
часового, причём заметил я его в самый последний момент, когда уже
хотел выйти из кустов. Хитрый Ганс, стоял в тени какой то постройки
и на фоне серой стены был почти не заметен, если бы он не
шевельнулся, то подслеповатые глаза зомби, его бы так и не
заметили.