***
– Верни книгу, – проговорил я, когда Малиновский выбрался из
чащи.
Он замер передо мной. Желтоватая старческая кожа была сейчас
бледной. В свете месяца и звезд, это было видно особенно
отчетливо.
– Меня заставили, – сглотнул он, – если бы я этого не сделал,
Сновидец убил бы меня. Я боролся за свою жизнь.
– Это нормально, – я извлек проводник, и Малиновский вздрогнул,
– все мы боремся за жизнь. Я борюсь за жизнь. Ты борешься за жизнь.
Моя невеста, Екатерина боролась за жизнь, когда твое братство
убивало ее.
– Давай договоримся, Павел, – глубоко дыша и пятясь, проговорил
Малиновский, – я верну тебе книгу, а ты сохранишь мне жизнь, – его
губы тряслись, – ты больше никогда меня не увидишь. Больше никогда
обо мне не услышишь. Я сбегу из ордена, перестанут докучать
тебе!
– Как лихо ты цепляешь за собственную жизнь, старик, – ответил
я.
Я заметил, что Малиновский завел правую руку за спину, левой
сжимая книгу, однако ничего не стал говорить ему по этому
поводу.
– Скорее, – пошамкал он губами, – я боюсь смерти. Ну? Мы
договорились? – с надеждой в голосе спросил он, – опусти проводник,
прошу…
– Александр Сергеевич Замятин, – начал я, – родоначальник дома
Замятиных, всегда говорил, что прощение – главная добродетель
боярина. Врагов нужно прощать. В этом честь.
– Твой предок был очень умным человеком, Павел, – пятясь,
Малиновский споткнулся, чуть было не упал, но удержал равновесие, –
прошу, прислушайся к его словам!
– Да, – согласился я, – он был очень великодушным и
всепрощающим. Вот только я – не он.
Малиновский, строивший до этого очень жалкое лицо, тут же
изменился. Его рожу исказило злобное выражение, он выбросил руку с
проводником в мою сторону. Я указал своим на него.
– Умри и возродись без маны! – крикнул он слова заклинания.
Острие его ножа полыхнуло голубым.
– Твоя магия – моя, – проговорил я холодно.
Голубоватый сгусток света, который вырвался из острия проводника
Малиновского, осветил все вокруг странным светом. Со свистом
полетел в меня и тут же был поглощен моим проводником.
Пройдя через все ореолы, подаренные Катей, оно сделало меня
сильнее, быстрее, дало понимание о ранге и силе Малиновского. В
конце концов, это заклинание отпечаталось в черном ореоле, заняло
там предпоследнее место. Я нахмурился. Это была запретная магия. И
я тут же обратил заклинание обратно в старика.