Все, кроме Стервятника, до сих пор
сидевшего в углу с пустой пивной бутылкой и уткнувшего лицо в
острые колени. Хотя ему и без того наверняка были известны планы
его госпожи. Бывшей или нынешней – еще стоило уточнить у
Константина. Но вряд ли мой ассистент притащил бы змею в птичье
гнездо, предварительно не учтя все риски.
Интересно, каждый ли гвардеец «живого
уголка» Маргариты Артуровны являлся носителем? В этом случае
Константин бы, наверное…
Стоп! Секундочку…
Эфир начался раньше, чем Шлейфер
успела к нему подготовиться. Ей всё еще наводили марафет в кадре, а
потому у меня было время, чтобы поинтересоваться у Царя, с какого
это хрена в нашем разговоре о носителях он упомянул моего
ассистента, а не Пересмешника, который, собственно, и предупредил
меня о наличии редких способностей у Стервятника.
«А я-то думал, ты сразу
понял, что Константин и Пересмешник – одно и то же лицо! Не
конченный же ты дебил, малец! Видать, сильно я переоценил твои
умственные способности…»
Скосил взгляд на стандартную постную
мину Константина.
На кой же… на кой черт он вообще
взялся работать со Шлейфер?! Хоть я и сам тогда подметил, насколько
сильно схожи их с ясновидящим голоса, но даже подумать… Так вот,
почему во время последнего задания он лично отрезал меня от общей
движухи! Каким-то образом докопался до моей причастности к делам
ректорши и тайно сделал всё возможное, чтобы обезопасить меня.
Вступил в отряд сам, зная, чем это может обернуться для его службы,
если правда о соучастии гвардейца рода Гордеевых раскроется.
– Константин… – благоговейно выдохнул
я, и мужчина опустил на меня взгляд. – Ты самый лучший человек в
моей жизни!
– Это честь для меня, господин, –
ровным тоном отозвался тот.
– Это чё щас такое было-то?! –
возмутилась Полиночка столь неожиданному признанию в чужой адрес. –
Он-то здесь причем? Трансляцию я нашла!
– Ты тоже ничего, – подмигнул ей, на
что княжна утробно зарычала. – И если мы в какой-то момент не
оступимся, каждый из нас принесет значимый вклад в общее дело. Даже
ты, – глянул на Дамьена, который жалобно сдвинул брови и шумно
сглотнул.
Тем временем Маргарите Артуровне
наконец-то навели марафет, и она пронзительно уставилась на нас с
экрана. Ее темно-синий комплект, украшенный эполетами, и уложенная
черная коса, окаймляющая линию роста волос, особенно ярко и выгодно
смотрелись на белоснежном фоне. На месте ничего не подозревающих
зрителей я невольно проникся бы к этой суровой женщине с властным
взглядом. Назвал бы это… особым видом харизмы. Диктаторской.