— Единственный способ победить — это… — Начал было шестой, но
седьмой рявкнул:
— Молчать!
И подсказка, которую мог бы услышать пришелец, осталась
непроизнесенной.
Тем временем, часть башен наверху рухнула, удивительные
лаборатории оказались разрушены.
— Думаю, есть и другой способ, — задумчиво проговорил четвертый.
— По крайней мере, я знаю один. А раз мы помним разное, то,
вероятно, это какой-то другой способ, а не тот, что помнишь ты.
— Возможно.
— Я помню несколько неправильных способов, — похвастался
пятый.
— Демон может существовать только в особой среде, которая
создана в нашем замке. — Заметил второй. — Почему бы просто не
разрушить ее?
— Это один из неправильных способов. Если так сделать,
распространение пустоты, из которой состоит демон, станет
взрывообразным. Да, в итоге демон исчезнет, но вместе с ним
исчезнет и вся Сфера, весь Когхагидобон, не говоря уже о нашем
замке.
Сражение завершилось столь же внезапно, как и началось. Поле
замка исказилось, сжалось и часть его словно втекла во врата в иной
мир, что располагались на вершине одной из семи башен. Врата
закрылись, на той стороне поле замка распалось, не имея более
возможности существовать в прежнем виде. Духи Гхадаби в
медитативном созерцании бесстрастно наблюдали, как оправдываются
слова пятого: далекая Сфера, куда вместе с большей частью энергии
замка был выброшен пустотный демон, стремительно вспухает и
разрушается, превращаясь в рой обломков, кружащихся между
многочисленными мирами Сальбравы.
— Это не тот способ, который я помню, — сказал четвертый.
— И не тот, который помню я, — откликнулся шестой.
— Но и этот неплох.
— На мой вкус, слишком грубый.
— Это все из-за вашей подсказки, — процедил седьмой. — Он
услышал ее и использовал в своих целях. И как мы теперь можем быть
уверены, что это именно он, а не кто-то другой?
— Мне кажется, он был слишком занят, чтобы кого-то слышать… —
Виновато промямлил пятый.
— Он бог. У него множество обликов и тел. Одной своей частью он
мог сражаться, другой — слышать нас, третьей — заниматься другими
делами в иных мирах, а четвертой — отвечать на молитвы демонов и
смертных. Вы глупцы.
Семеро хранителей Гхадаби смотрели, как теневые ветра проникают
на средние уровни замка (верхние в ходе битвы были разрушены
полностью), соединяются и обретают форму немолодого темноволосого
человека — с белой кожей, тронутой гниением, с темными прожилками
вен, с губами, искривленными злой усмешкой. Несколько видоизменений
— кхаду… кадет… теневой демон… многоголовая змея… и снова человек.
Человек огляделся по сторонам и стал спускаться вниз. Он мог бы
стать потоком теней и добраться до нижних уровней очень быстро, но
он не торопился. Кажется, он пытался что-то вспомнить — и не мог, и
это беспокоило его. Тени танцевали вокруг него — неразличимые во
тьме для обычного взгляда, но вполне явные для того, кто мог видеть
в темноте. Ядовитая аура, окружавшая человека, сделалась столь
плотной и концентрированной, что ему не приходилось открывать двери
— они истлевали, когда пришелец подходил к ним. Задержись он на
каком-либо месте надолго, вероятно, аура прожгла бы дыру даже в
каменном полу, но он, хотя и не спешил, не останавливался.