Старец тяжело вздохнул, посмотрел долгим взглядом на Ивана и закончил:
– Береги семя, чужестранец! А теперь идите на «нефритовый стержень». Я устал.
Из глубины покоев выскочили женщины, подхватили старика и с радостными визгами потащили в другую комнату.
В машине Иван спросил у Хуэйцзе:
– Куда они его потащили? Похоже, что в реанимацию! Но почему им так весело?
Переводчица все объяснила:
– Великому Дай-фу сто лет! И ему приходится регулярно восстанавливать силы, занимаясь любовью с пятью служанками. Вот совершит свои тысячу любовных ударов, и завтра опять будет готов преподавать паломникам «Дао любви».
Удивленный и умиленный Иван ехал и думал: «Какой восхитительный народ! Какая сила и культура, какой очаровательный язык! У нас гаркнули бы: «Пошел ты на…» А тут одна поэзия! »
И вечером Иван не мог отойти от умиления. Он сидел со стаканом водочки у телевизора, переключал каналы и подпевал народным китайским песням:
– Цзян – цзян – хуа – лан!
Неожиданно передачу прервали, и вместо веселых певцов показали, каких-то людей. Руки у них были связаны за спиной, а на шеях висели плакаты с надписями. Ни надписи, ни возбужденный голос диктора не были понятны. Но в одном из печальных людей на экране Иван узнал, встречавшего его чиновника.
Это заинтересовало, и утром он спросил у переводчицы. Оказалась, что Чжана поймали вчера на получении взятки и приговорили к казни! Иван вспомнил обычную сцену передачи взятки у себя на родине: конверт, милые улыбки… Но затем в голову вдруг влетела такая картина: «Российская сторона передает запрос через Интерпол на срочную выдачу Обезьянинова. Но китайцы не соглашаются: «Чиновники – это одна нация, посему за получение взяток мы его казним сами!!!»»
Семенович побелел, и, не говоря ни слова, бросился в свой номер. Запер надежно дверь и стал лихорадочно звонить в наше посольство. Когда соединили, Иван закричал в трубку:
– Это Обезьянинов! Прошу срочно переправить в другую страну! Здесь совершенно чуждая нам концепция по вопросу рождаемости! Я бы даже сказал: «Контрацепция вопиющая!» Согласен лететь куда угодно, лишь бы там детей рожали!
Посольские попросили подождать пару дней, пока утрясут этот вопрос с Москвой.
Иван стал пить водку, чтобы залить страх. Звонил телефон, стучали в дверь, но он не отзывался. Через час всё вокруг поплыло, а страх смыло куда-то. И когда в очередной раз в дверь застучали, Иван открыл. На пороге стояли коридорный и Хуэйцзе. Девушка вскричала: