И
ничем хорошим это не кончилось.
Вот
и сейчас из порталов массово посыпалась всякая нечисть. От хилых
бесов, до адских гончих и даже перерождённых. Некоторые
нежизнеспособные уроды умудрялись разбиваться при падении с
небольшой высоты, но большинство было готово рвать нас на части.
Через пару секунд вокруг поляны собралась весёлая компания под
сотню рыл и утро окончательно перестало быть добрым.
На
такую толпу нужен настоящий боевой отряд, а демонсесса с безумным
хохотом продолжала подкидывать всё новые исчадия. Она настолько
вошла в раж, что охотник едва не нафаршировал её новой порцией
металла. Ей пришлось вновь прикрываться, и это ненадолго остановило
адский дождь. Хотя и выпавших осадков нам хватало просто с
горкой.
Перенесённых оказалось так много, что они
больше мешали друг другу, окончательно уничтожая весь лес в округе.
Воистину, после нас хоть трава не расти. И, кстати, о ней.
Пророщенные мной шипы тоже неплохо задерживали тварей, но
заграждения быстро забивались телами, по которым могли перебраться
остальные. Так что это заклинание лишь выигрывало нам немного
времени.
Самые прыткие и летучие экземпляры уже
добрались до полянки, но там их встречал уже лично я, с
разогревшимся тесаком. Первые уроды полегли почти сразу, оказавшись
неспособными к серьёзной стычке, а вот один из младших демонов –
явно бывший человек – доставил мне серьёзных хлопот. Пока я
дорубливал его парнокопытного товарища, он запустил что-то вроде
сейсмической волны, опрокинувшей всех без разбора. В основном
досталось своим же, усугубив и без того дикую кучу-малу на окраине
поляны. Меня тоже отбросило в сторону, но я привычно
перекувыркнулся и вскочил на ноги, попутно развалив катящийся мимо
комок разномастной плоти с огромной пастью. Прямо колобок
Франкенштейна какой-то.
Вот
только порадоваться маленькой победе мне никто не дал. Потому что
случилось именно то, чего я больше всего боялся.
–
Не смейте! Трогать! Папу!
Юный голосок прозвенел так громко, что разом
перекрыл всю прочую какофонию. А ведь от исчадий Хаоса шёл
такой дикий гвалт, что уши закладывало.
Я
отмахнулся тесаком от очередного выродка, что решил отомстить за
павшего колобка, и обернулся. Увы, мои худшие опасения
подтвердились – Пелагея вышла вперёд, покинув защитный кокон, и
чисто маминым жестом упёрла руки в бока. Васильковые глаза
потемнели, будто море перед бурей, а кожа наоборот – приобрела
мраморный цвет.