А я просто охренел от услышанного. То есть, мы всем колхозом
впахивали, чтобы суметь выполнить план полученный в начале года,
который никак не учитывал засуху, а теперь нас за это ещё и
наказывают? Кроме как насмешкой и издевательством, это назвать было
нельзя.
Судя по всему, удивлён раскладом был не только я. По залу
прошёлся ропот, а Лапин, сидевший рядом со мной так вообще
побледнел и сокрушённо пробормотал:
— Это как же так, Сан Саныч? И ведь нам получается тоже не
пересмотрели...
Я молчал, обдумывая варианты действий. Да и мне попросту нечего
было ему ответить. Происходящее мне нравилось не больше чем
ему.
Да, возможно, мы сумеем выполнить и этот план тоже, но тогда
попросту останемся без штанов, и это даже не преувеличение.
И реакция моих колхозников на такие новости, скорее всего, будет
соответствующей. Я старался наладить работу так, чтобы тяжёлый труд
всегда достойно вознаграждался. Но с новыми планами ни о каких
наградах речи не идёт. С нас буквально хотят последнюю шкуру
содрать.
После собрания я сразу же пошёл напрямую к Кандренкову, но даже
мой союзник лишь развёл руками и сказал, что все указания пришли
сверху, и сделать с этим он ничего не может, как и никто в
области.
Ко мне также подходили и некоторые другие сочувствующие, из тех,
кто присутствовал в актовом зале, хлопали по плечу, а некоторые
даже предлагали посильную помощь. Это лето всем далось непросто, и
они хорошо понимали, какую нагрузку повесили на Новый Путь.
Такая поддержка, конечно, была приятна, но глобально ничего не
решала, и я, загруженный, вернулся домой, где принял твёрдое
решение достучаться, если понадобится, и до министра сельского
хозяйства. Я должен хотя бы попытаться уберечь своих людей от
подобной несправедливости.
Конечно, сейчас тяжело всем, но мы и так делаем всё, что можем.
С полной отдачей.
Я собирался позвонить в Москву уже завтра, но, как ни странно,
министр меня опередил.
Мацкевич сам позвонил ранним утром, и в трубке я услышал
следующее:
— Сан Саныч, я понимаю что у тебя в колхозе сейчас происходит.
Но не мог бы ты приехать завтра ко мне, в Москву. У меня к тебе
разговор. И он, к сожалению, очень неприятный...