Бросив взгляд на револьвер, которым я
прижал бумаги к столу, я взял его с собой. Да, оружие. Уже
перебранное и смазанное, оно блестело в свете лампы. Пришлось
проводить его капитальную чистку и уход. Снег и попадание воды во
внутренний механизм ему на пользу не пошло. Ржавчина появилась,
патроны отсырели. Сейчас все нормально. Это мелкая проблема,
которая легко решается.
Другое дело человек. Я до сих пор
отхожу после того дня, когда я валялся без сознания в снегу и был
насильно превращен в мага. Кашлять и харкать кровью перестал — это
да, но самочувствие еще квелое. Быстро устаю. Руки, ноги по утрам
выкручивает. Дыра на месте правого уха еще не зажила, как следует,
но по сравнению с самочувствием в первый день, я еще неплох. Иду на
поправку.
Собравшись (бронежилет, оружие,
топор) — я пошел встречать поезд. Мне снова нужен десятый вагон и
начальник поезда, с которым я и отправлю свое письмо-отчет дальше.
А уж что решат по моему поводу в Прибрежном... не знаю.
Вышел на улицу, вздохнул полной
грудью свежего воздуха и на душе полегчало. Все эти дни я
накручивал себя, трогал за нос, смотрел в зеркало, а по сути — так
ли плохо то, что со мной произошло? Я ведь мечтал стать магом?
Мечтал. Вот и стал им. А проблемы... Все с ними сталкиваются. Путь
мага — это путь познания. И я только в начале этого пути. И первым
что мне нужно познать — это себя. Разобраться в том, что я получил,
поставить свой нос себе на службу и двигаться дальше, в надежде,
что смогу исправить то, что сотворили со мной ведьмы. Все же
гигантский нос меня смущал.
— Ту-ту-ту-у-у, — показался поезд,
издав несколько длинных, тревожных гудков.
Чем ближе он подходил, тем заметнее
становилось, что с ним не все ладно. И я говорю не о ворохе
раскаленных искр из-под колес.
Скрежет.
Надо же. Я покачал головой.
Четвертый, седьмой, одиннадцатый, — считал я, — тринадцатый,
пятнадцатый, девятнадцатый, двадцать первый и последний вагоны —
разрушены всмятку. Перекорежены. Дыра на дыре. Все в дыму и потеках
крови. Ужас.
Как только поезд со страшным визгом
остановился — не обращая на меня внимания, из него выскочили
солдаты и несколько проводников, которые помогали взмыленным и
нервным военным закреплять провисшие шланги, что держались на
каких-то хомутах и соплях. Вдоль состава бегали механики, давая
указания и решая проблемы, которые без них не решались. Пассажиры
поезда сидели внутри. Из них наружу никто не вышел. Бронестворки
опущены, но часть из них отсутствовала, и на их месте была чернота
провалов мертвых купе.