Чужая сила пропала и на меня снова
навалились поганые ощущения, но я уже знал что делать. Зачерпнув из
внутреннего моря энергию, я стал пытаться протолкнуть ее в голову,
но у меня не получалось. Воды моего Атолла начали мельчать. Я с
трудом, но подавил панику и попробовал снова, на сей раз, взяв
больше энергии. Зачерпнул сразу единицу.
Боль тем временем полностью
вернулась, перед глазами заплясали черные точки, и я резко повел
сгусток энергии к голове.
Мне удалось! Когда я уже терял
сознание, но удалось. Как только я стал гонять энергию по
показанному мне пути, боль ушла. Я увидел дом, таким, какой он
есть. Голоса в голове утихли, и я смог рассмотреть и руны и черную,
вязкую смолу, выдавливаемую из стыков бревен по всему заклятому
дому.
— Ты небезнадежен, — проворчал
бакалавр, и вернул мне власть над телом. — Усвоил урок?
— Да.
— НЕТ! — Раздраженно вспылил он
и...
Хруст, и я валюсь на снег со
сломанной костью, воя от боли и захлебываясь словами.
— Да, господин! Да, господин
бакалавр! — Поправился я, но он еще помучил меня и только потом
вернул все обратно, небрежно срастив кость.
— Чего разлегся? — Пнул он меня в
бок. — Вставай. Нам еще нужно обойти остальные дома.
Я брел рядом с ним, показывал дома и
пока он не видит, жег его спину взглядом. Весь день провозились, но
я хотя бы больше не получал наказания, уяснив для себя как общаться
с этим безумным магом.
Вечер.
Як Кость уже укрылся одеялом и сладко
сопел, а я лежал и учил руны, понимая, что поблажек не будет. Не от
этого безумца. И завтра он стерет руны, как и обещал, так что я
снова рисковал своим разумом и учил их. Голова раскалывалась, и я
попробовал погонять по ней энергию, по тому пути, что он мне
показал и к моему удивлению — это помогло. Стало легче, и руны я
заучил еще до рассвета. Так что мне удалось поспать четыре часа,
прежде чем меня поднял с постели его голос и требование подать
завтрак.
Роза
стеснялась, оглядывалась назад, на дом и маму что ждала ее на
крыльце. Не смотрела мне в глаза и не могла вымолвить ни
слова.
— Все в
порядке? — Спросил я ее теплым голосом, помогая ей начать
разговор.
— Да, дядя,
Нос. Хорошо. Просто... Эм. Мама велела передать, что больше
продавать вам наши пирожки не будет. Вот. Извините, — вернула она
мне денежку, и в слезах убежала, а я только тяжело вздохнул,
расстроенный.