Спидер проявил больше
заинтересованности, но сделал это как-то неуверенно: уставившись на
Маньяка, он подался было к нему, начав, как это водится у
заражённых, плотоядно урчать, но пройдя пару метров, замолчал и
остановился.
Свита его, услышав урчание, вновь
окинула Маньяка взглядами мутных глаз и вновь сочла зрелище
совершенно не интересным. Маньяк переступил с ноги на ногу, и
спидер снова забеспокоился, а его свита вновь глянула в сторону
Маньяка. Маньяк замер - и замер спидер.
"Может, это мой дар наконец-то
проявляется? " - подумал Маньяк, - "Заражённые, по крайней мере,
слабо развитые, меня не замечают, пока я не двигаюсь?"
Однако через некоторое время спидер
снова забеспокоился и сделал ещё шаг в сторону Маньяка, хотя тот
оставался неподвижен.
"Понятно... Что ничего не понятно," -
отметил Маньяк. - "К знахарю надо, к хорошему знахарю. Так ничего
не понять".
Эксперименты Маньяк решил не
продолжать. Рывком сократил дистанцию до спидера и без затей вмазал
ему ломиком в лоб. Жертва оружия пролетариата упала как
подкошенная, а вот её свита повела себя неоднозначно: двое с
урчанием бросились к Маньяку, за что и получили свою порцию ударов
ломом по головам, а ещё двое с тем же энтузиазмом бросились наутёк.
Однако трусость в бою Маньяк не приветствовал и попытки срочно его
зауважать и спастись бегством не оценил - приголубил ломиком по
затылку одного, а потом и другого.
Перебитые заражённые порадовали
Маньяка тремя споранами, а поселковый торговый центр пополнил
рацион консервами и парой кило фундука, гардероб - сменой белья и
фуфайкой камуфляжной расцветки, арсенал - небольшим топором на
металлической рукояти. Драться в ближнем бою таким не слишком
сподручно - рукоять коротковата, но для ближнего боя есть лом, а
топорик можно метать. Нашёлся и коньяк, русский, не ахти какой,
ведь все знают, что настоящий коньяк делают в Армении, Грузии или
Дагестане, и не важно, что об этом думают на юго-западе Франции.
Коньяк плохой, но Маньяку не пить его, а живчик делать, и для этих
целей он в самый раз.
Вообще, надо заметить, деревня
зачищена была совсем не так тщательно, как это расписывали Маньяку:
тут и в магазине добра осталось немало, хоть и есть следы
разорения, и заражённые в деревне обнаружились.
Маньяк вышел из магазина, одарил
суровый мир Улья очередной своей жизнерадостной улыбкой, закинул в
рот орех, которыми набил полные карманы, захрустел им и поморщился
– нет, не орех плесневелый попался, просто ноздрей Маньяка
коснулась вонь, издаваемая телами зараженных, которых он убил. Они
и при жизни пахли отнюдь не ландышами, а после смерти… мышцы
расслабились, причём все мышцы, со всеми вытекающими последствиями.
А обоняние у Маньяка за время пребывания в Улье сильно
обострилось.