И даже сейчас моя скоморошка – не совсем голенькая. На ней –
кокошник. Да, рядом со мной в постели лежит обнаженная девушка с
кокошником на голове. Правда, это – не от стеснительности. Ее
просто прикалывает.
- Лизни.
Я приподнял голову и облизнул ложечку с калиновой кулагой.
- Укуси.
Крохотный пирожок-левашник, стащенный Аглашкой с блюда, мазнул
меня по губам. Я щелкнул зубами, но промахнулся.
- Сначала угадай!
- Ммм… рябина.
- Клюква.
В этих пирожках начинкой был леваш, упруго-твердый ягодный
мармелад. Пирожки с разными вкусами были перемешаны, так что можно
было угадывать вкус, как в конфетах Берти Боттс.
Я откусил половину левашника, Аглашка подбросила и поймала ртом
вторую. Я прикрыл глаза, пытаясь понять, какого вкуса начинка.
Горьковато-сладкая…
- Я угадал!
Аглашка потупилась и лукаво взглянула на меня из-под опушенных
ресниц:
- Загадывай…
Нет, я не скажу вам, что загадал, и что мы делали потом. Потому
что потому. Не хочу. Это наше личное дело.
***
Моя любимая скоморошка выползла из-под простыни и двинулась по
широкой кровати в сторону столика, на котором стояли наши угощения.
Чем позволила мне полюбоваться видом на два округлых,
покачивающихся холма.
- Не смотри на меня ТАК, - сказала она, обернувшись через плечо
и, в полнейшем несоответствии с собственными словами, повиляла
этими самыми округлостями.
Аааа!!!
- Укушу, - пообещал я.
Если вы думаете, что она испугалась и перестала дразняще вилять
попкой – то вы совершенно не знаете мою Аглашеньку. Она моих
покусов не боится. Проверено.
Она добралась до стола:
- Хочешь птичку?
- Давай.
В мою сторону фехтовальным жестом уставился вертел с насаженными
на него жареными птичками, может, куропатками, может, рябчиками, а,
может, и вовсе – какими-нибудь скворцами или дроздами. Про себя я
называл это блюдо «шашлык по-мюнхгаузеновски», потому что очень уж
напоминал иллюстрацию из книжки про неунывающего барона, ту, где
она выстрелил из ружья шомполом и зажарил на нем сразу целую
гирлянду куропаток.
А потом мы жевали жареных птичек, смеялись, целовались,
дурачились – и нам было хорошо.
***
Как боярин может получить вотчину?
Ну, самый простой и распространенный способ – получить ее в
наследство. «Вотчина» - она не зря со словом «отец» однокоренная.
Но, в данном случае, мне этот способ не подходит. Это где-нибудь в
книгах, если род вымер и вдруг объявляется внезапный наследник –
ему тут же все земли возвращают с поклоном. Потому что они
почему-то оказались никому не нужными, так и стояли, зарастая
бурьяном и кустами. Или потому что все оказались прям такие
честные, что костьми лягут, но помогут бедному сироте
справедливости добиться и беззаконно оттяганное наследство вернуть.
Здесь вам не тут, здесь мое родовое владение благополучно отошло к
царю-батюшке, то есть я его лишился совершенно законно. А если вам,
гражданин боярин, кажется, что царское решение может быть
незаконным – то не пойти ли вам… вон в те подвалы? Да-да, те самые,
откуда крики раздаются и горелым мясом пахнет. Там и расскажете, с
чего это вам в голову пришло, что над Василием Федоровичем какие-то
законы есть, да с кем вы этими замечательными идеями поделиться
успели. Тут спасибо нужно сказать, что царь вообще меня выслушал и
принадлежность к боярскому роду подтвердил. И спасибо это нужно
сказать сокольнику, который внезапно оказался царевичем. А такое
заступничество как бы мне боком не вышло… Потому что хрен его
знает, что он в уплату за эту услугу потребует. А что потребует – к
бабке не ходи. Бескорыстные помощники только в тех самых
вышеупомянутых книгах встречаются.