– До утра стоит две. Комната наверху, первая справа. Там ещё дверь на одной петле.
Он ещё раз окинул оценивающим взглядом, будто выбирая лошадь жене. Чуть ли не в зубы смотрит.
– Вам пожалуй можно не бояться воров. Из еды есть вчерашняя курица и гречневая каша, тоже вчерашняя. И хватит жрать глазами моих кроликов! Это для знатных гостей. Уяснил?
– Тогда лучше чëрного паладина. Ещё варите, уважаемый?
Бармен присмотрелся получше, но всё так же, без особого интереса. – И где вас сударь столько носило? Последнюю бутылку продал ещё до войны. Есть светлый инквизитор. Все говорят, что даже лучше. Голову сносит дай бог каждому.
– Ну, раз говорят, попробую, – улыбнулся невинно, стараясь подражать алкашам из моего подъезда.
О дерево звякнул увесистый бокал. В мутные стенки плеснула ароматная струя пшеничного варева, запахло солодом и хмелем. Сдул белую шапку, похожую на снежный сугроб, и пригубил пару глотков, отыгрывая небывалое удовольствие, а сам обратился в слух. В паре шагов громко спорят двое подвыпивших. На обоих изрядно помятая и посечённая броня. На металле, между ржавыми пятнами, выцветшие пятна краски. С первого взгляда и не скажешь, что когда-то доспех был кроваво-красным. Рыжебородый амбал молодецки отхлебнул из железной кружки, расплескав половину на грудь. С усов закапала белая пена, заливая под бычью шею:
– Слыхал новость, эльфов выбили из Лазурного Предела. Поговаривают, королю и всей королевской семейке кирдык. Вот так вот.
– А нам то что? – ответил второй. – Пусть хоть глотки перегрызут. Где были эльфы тогда? А я скажу, где. Ждали пока Тëмная Империя с Огневедами порешат друг друга.
– Эт верно, и не поспоришь. Так что будем делать, когда демоны перейдут границу Рифалии?
Худощавый отпил молодецкий глоток, и бессмысленный взгляд воткнулся в стойку. Кончики длинных волос легли на дерево, загораживая лицо русым барьером.
– То же что и раньше, – сказал монотонно. – Отступать на запад, к пустыне. Иного пути нет.
Когда во рту появилась горькая пена, поставил бокал и повернулся к лестнице, размышляя о предстоящей ночи, что обещает быть долгой. Не успел пройти и трёх шагов, как в низ спины ударило. Внезапно понял, что лечу над полом аки птица, а внизу мелькают одинаковые, как солдаты в строю, доски. Грохнулся лицом в твёрдое, в бок лягнула ножка стола, а сверху попадали стулья. Люди вокруг молча шарахнулись, но внимание продлилось ровно секунду. Потом вновь показались гнилые зубы. Разрывая мясо, заработали лужёные глотки, стараясь выпить всë вино мира. Рыжебородый навис сверху, загородив свечной светильник. Стальные ручищи упёрлись в широкие бока.