— Почему мне не сообщили? — негодовала приземистого вида девушка
в твидовых пиджаке и юбке небесного оттенка. На округлом лице четко
читалось презрение. Она подошла к стойке и с напускной серьезностью
сказала: — Я представляю его интересы. Провозьев Игнат подал жалобу
на вашу работу... Без меня он ничего не скажет. Один раз закон
подмяли... Теперь пеняйте на себя...
— А-а-а, — устало протянул Глеб. — Удостоверение предъявите из
коллегии адвокатов.
Девушка принялась копаться в своей кожаной сумке. Наконец нашла
документ и еще бумагу в плотной обложке.
— Возьмите. А здесь гражданско-правовой договор. — Она ткнула
пальцем в бумагу. — Довольны?
— Нет. Огольева Яна Петровна... Ждите тут...
— Чего? Вы издеваетесь?
— Без коллеги не вижу смысла проводить допрос.
— А зачем его сейчас вызвали?
— Так нужно, — отрезал Глеб.
— Целый день тут торчу...
— Ваши проблемы.
— Работать нужно, а не командовать...
— Ага. Ждите...
Глеб зашел в служебную зону, где находились допросные комнаты,
скрытые от посторонних глаз. Напротив послышались шаги. Сотрудник
полиции вел сгорбленного мужчину в наручниках на допрос. На лице
землянистого цвета отпечатался испуг, а тело дрожало, словно его
силой тащили на казнь. Залысины на кудрявой голове блестели в свете
лампочек. Обувь давно просила их выкинуть, судя по неуклюжей
походке. Белые брюки были грязными и с маслянистыми пятнами.
Протертый на локтях темно-синий пиджак требовал глажки. А янтарные
глаза навыкате стреляли по сторонам. Типичный портрет бедолаги
после темницы.
— В какую ты его ведешь? — деловито осведомился Глеб у
конвоира.
— В третьей свободно. Остальные на дезинфекции... С туберкулезом
вчера привезли...
— Шикарно, — хмыкнул Глеб, следуя впереди.
Троица остановилась у маленькой комнатки. В середину двери
врезали пластмассовое оконце. Сотрудник передал ключи и остался
стоять у входа.
— Проходи, — отчеканил Глеб Игнату. — Жди допроса.
— А когда?
— Скоро. Садись на дальний стул. Не делай глупостей...
— А жена придет?
— Потом, — поторопил его Глеб, подталкивая внутрь. —
Располагайся.
Крайне тесно. По правой стороне зеленой стены располагался
продолговатый стол с закругленными краями и задвинутые под него
четыре стула. Единственное окно накрепко заварили толстыми
прутьями. Печатная машинка ждала своего часа в левом углу от входа
на настенной полке, чтобы сотрудник мог вести запись допроса.