– Я хочу, чтобы все сказанное осталось в этом кабинете.
– Почему? – подался вперед Аттис.
– Тебе, папа, решать, но мне кажется, что так будет лучше, – не стала вдаваться в подробности Леа.
И она рассказала, стараясь выражать свои мысли четко и связно, об обряде, о дарах, об азанагах, о школе и об участии в поимке банды работорговцев. Сухо и без эмоций. Леа хотела убедить взрослых в том, что способна отвечать за свои поступки. Что азанаги уже предоставили ей это право, а теперь она ждет его от семьи.
Аттис переглянулся с братом. Они поняли, что пытается втолковать принцесса.
– Ты слишком быстро взрослеешь, – грустно сказал король.
Он смирился с тем, что любимую дочку ждет особая судьба, и лично он ничего не может с этим сделать.
Эдвин тем временем дотянулся до ноги Леа и дернул ее за штанину, напоминая об обещании.
– А ты слишком медленно! – отреагировал на движение сына король. – Может, мне стоит переговорить с царицей Санагой и о тебе?
И, увидев, как загорелись от этой идеи глаза сына, его величество безнадежно махнул рукой.
– Ты лучше отдай этого охламона под мое начало через годик, – посоветовал Рикквед.
– Придется, – согласился король.
Герэт, молчавший все это время, попросил:
– Леа, можно посмотреть поближе на волшебные дары?
Еще через полчаса, когда всеобщее любопытство было удовлетворено, Леа высказала просьбу отпускать их с братом в город одних. Как девочка и ожидала, командир «невидимых» ее поддержал:
– Пусть прогуляются, вещи я им найду, а то ведь непорядок.
Он подмигнул брату, и тот согласился, зная, что одни младшенькие не останутся, – в распоряжении Риккведа достаточно «невидимых», свободный человек всегда найдется.
Довольные дети тут же убежали, а взрослые, включая наследного принца Герэта, остались «пошушукаться», как изволил выразиться Рикквед.
* * *
В комнате Леа поджидала неприятность в образе Ривы, портнихи и ее величества. На этот раз упорная няня привела в подкрепление королеву. Портниха уже успела разложить на столе образцы ткани и теперь увлеченно рисовала на бумаге фасон наряда.
Ее высочество страдальчески закатила глаза, затем сделала каменное лицо и подошла к матери. Эдвин, недолго думая, прошмыгнул следом и пристроился в дальнем углу на стуле, надеясь получить дополнительное развлечение от разгорающегося спора.