– Эти избранные, – между тем гордо
произнёс Семён Бобров, – лучшие из лучших, прошедшие все проверки,
полностью подтвердившие лояльность мне, стройке и тебе.
А я смотрел на эти лица и пытался
понять, кто же из них испытывает ко мне антипатию? Обычные рабочие
люди с разными чертами внешности, характером, мировоззрением и даже
семейным положением.
Предвидение молчало, никто из них не
собирался на меня нападать, да и браслеты говорили только о плохих
намерениях и мыслях в мою сторону, но не об активном
противодействии. Когда мне надоело гадать, я подошёл к полковнику и
сказал, сильно понизив голос:
– Дружище, среди этих ребят надо
найти одного плохого. Не спрашивай, откуда я знаю, но он тут точно
есть. Вызови пару быстрых и крепких парней и попроси зайти рабочих
ко мне по одному на короткое собеседование. Так я смогу его
вычислить.
Офицер явно удивился, но виду
постарался не подать. Буквально через три минуты меня отвели в
какую-то каморку, а по сторонам поставили двух бойцов.
У всех входящих я спрашивал самую
разную ерунду и быстро отпускал. Нужный мне человек зашёл девятым.
Я подал охранникам условленный сигнал и в лоб задал вопрос
вошедшему:
– Чем я тебе не угодил, уважаемый? За
что ты желаешь мне зла? Что ты задумал?
– Но как? – возмутился крепкий и
довольно симпатичный мужчина лет сорока или чуть меньше. – Впрочем,
это неважно. А вас ненавижу, ваше сиятельство! На этой стройке и
именно из-за вас погибла моя дочь. Моя единственная и неповторимая!
Мы свадьбу готовили, и парень хороший был. А теперь вся жизнь
кончена!
В этот момент я растерялся. Я
серьёзно рассчитывал накрыть ещё одного шпиона как минимум, а
нарвался на раздавленного горем отца. Если сказал бы, что
достоверно понимаю его чувства, я бы соврал. Но мне казалось, что
понимал. Я никогда не терял детей, только друзей и родителей. Но
даже этого мне хватило, чтобы проникнуться к мужику глубоким
сочувствием.
– Прости, я не знал, – сказал я и
жестом попросил бойцов выйти. – Моя вина в случившемся только в
том, что обнаружил тонкое место. И в том, что наше государство до
сих пор не нашло тех, кто хочет его отобрать. Это была диверсия,
пострадало много хороших людей. И все мы здесь для того, чтобы
такое не повторялось в дальнейшем.
Я говорил и понимал, что показываю
перед этим посторонним человеком слабость, чуть ли не исповедуюсь.
Но мне было по хрен. Важно именно выговориться и при этом успокоить
бедного мужчину. Впрочем, на изнанку он в любом случае допущен не
будет. Слишком сильно его горе, и этот человек непредсказуем.