Благо, долго раздумывать не пришлось — у старшеклассника имелось
не то чтобы множество вариантов — поэтому, незаметно вытащив из
портфеля пустой лист и подложив его под тетрадь, он, вооружившись
карандашом, пристально уставился на пустое белое пространство в
предварительно очерченной квадратной области.
Дальше, окончательно отрешившись от голоса преподавателя,
Хачиоджи полностью переключился на собственные инстинкты.
Провести линию из одного угла в другой. Добавить параллельную ей
и аккуратно заштриховать внутри, придавая объём, тем самым разделяя
эскиз на две части… Вывести окружность, левый край которой будто бы
"съеден" границей, внутри накинуть тонкими штрихами пальцы,
тянущиеся к получившемуся поручню. Вместо ногтей изобразить глаза,
обрамлённые ресницами в виде зубов. Исказить границы кисти, делая
их дрожащими, похожими на показатели рваного пульса, попутно
накидывая по всей поверхности кожи множество трещин, из которых
выглядывают кончики щупалец.
На другой стороне нарисовать фигуру ребёнка, стоящего на коленях
и запрокинувшего голову вверх. Толстыми тёмными линиями обозначить
следы слёз, вытекающих из пустых глазниц.
Ненадолго замерев, Наото склонил голову, стеклянным взглядом
изучая созданного им мальчика, словно ища детали, которые способны
придать его образу некое значение, смысл коих он и сам не понимал,
беспрекословно подчиняясь внутреннему порыву.
Вместе с небольшой улыбкой, возникшей на губах парня, детское
тело украсили бутоны цветов, прорастающие напрямую из его плоти,
корнями вздымаясь из тонких линий вен на руках.
Прозвучавший звонок оборвал преподавателя на полуслове. Взглянув
на наручные часы, мужчина с крупной залысиной вздохнул, поправив
рукав затасканного пиджака, сухо попрощался с классом и,
дождавшись, пока все встанут, быстрым шагом покинул класс. Наото
напоследок успел заметить откровенное чувство усталости на лице
учителя, после чего, игнорируя приказ старосты убрать с доски — не
его очередь дежурства — вернулся на место, вновь всматриваясь в
полученный рисунок.
— Забавно, — пробормотал Хачиоджи, на автомате стирая одну из
линий, вышедших за пределы границ.
Порой, подросток сам не понимал, почему рисует нечто подобное,
одновременно лишённое смысла и, при этом, всё равно обладающие
каким-то неуловимым значением.