От перечисления «новых» возможностей, у меня плавно вскинулась
бровь. И возник резонный вопрос - а стоит ли возможность отдавать
голос за отца Эванжелины - а он был вроде единственным претендентом
в градоправители, сто золотых?
Нотариус сложил свои экземпляры в стопочку и сообщил:
— В течение недели я передам оригиналы в нужные инстанции. Перед
лицом закона вы уже эмансипированы, мисс Норил, но любую
деятельность по этому поводу советую предпринимать недели через
две. Бюрократия, такая бюрократия.
— Да, я поняла, спасибо.
Еще раз неверяще посмотрев на свой экземпляр, я бережно убрала
его в папочку, и спрятала в сумку. Конечно же, мне хотелось читать
и перечитывать, наслаждаясь этим пока еще непривычным понятием
“совершенно свободна и независима”, но делать я это предпочитаю в
более приятной компании. Дома, с нечистью и Лайной, например.
Вежливо попрощавшись, я поднялась, поправила шляпку и решительно
вышла из кабинета, а после и из приемной нотариуса. По широкой
лестнице я сбегала даже в некоторой спешке, как чуяла. Но уйти
окончательно не успела.
— Адель, подожди! Адель. Ну, Адель же! — за спиной раздался
торопливый перестук каблуков и голос тети.
— Деточка, действительно, подожди стариков, — подключился и бас
дяди.
Я остановилась на лестничном пролете и на секунду прикрыла
глаза, собираясь с силами перед, очевидно, сложным и неприятным
разговором. В горле словно колючий шар застыл и медленно опускался
вниз, царапая грудную клетку.
Почему-то я была уверена, что все сказанное родней меня
расстроит.
— Да?
Я все же повернулась к ним с максимально нейтральным выражением
лица.
В беспощадно-ярком солнечном свете, льющимся из огромного
стрельчатого окна видно, что в густых волосах тети появились новые
нити седины, окрашивая ей виски серебром практически полностью. А
вокруг глаз дяди морщины, и возле рта образовались горестные
складки.
Кто-то бы сказал, что мне надо их пожалеть. Но как же я? Меня
никто не собирался жалеть, когда подсунули убитую лавку. И у Лилит
я жалости как-то не обнаружила, наоборот, она вполне воодушевленно
работала ножом.
— Поздравляем, Адель, — сказал дядя. — Независимость - важный
шаг в жизни любого человека.
— Да-да, поздравляем, — вторила ему тетя.
Прекрасно-то как, а? Важный шаг! Что же вы все силы приложили,
чтобы я его не сделала?