Ближайшая стена подхватила тело. Скользнув вниз, я упала на
лесенку. Так пыталась оправдать его перед братом, но… Дан…
Обманывать себя бесполезно, это с самого начала был его голос.
Пьяный пекарь был прав, Даниэль что-то сделал с Маргарет. Вот
только Маргарет жива и даже счастлива. В чем же связь с
заключенными, о которой говорил брат?
– Нет, я не примкну к тебе, – снова послышался голос Маргарет, –
я люблю мужа и не оставлю его. Мне не интересна политика.
– …
– Не приходи больше, не проси. И молю, заканчивай это, никто
больше не должен страдать.
Входная дверь хлопнула слишком громко, возвращая в реальность. Я
медленно подняла голову с колен и глазами встретилась с Маргарет. С
распущенными кудрявыми волосами, в одной ночнушке, она была похожа
на призрака.
– Слышала? – только и спросила она.
– Это был Даниэль Элварс? Это он похитил тебя?
Маргарет молчала. Мы не шевелились, смотрели друг на друга около
минуты.
– Вы близки? – поинтересовалась Маргарет и подсела ко мне на
лестницу.
– Я и Даниэль? Нет… Мы с ним почти не общались, хотя, признаю,
поначалу он казался мне м-м…
– Очаровательным, – подсказала она нужное слово.
– Да, от него было сложно оторваться. Я никогда не влюблялась,
то есть, не чувствовала такое.
– Это не влюбленность. Ты отличаешься от остальных и можешь
видеть больше. Ответь самой себе, какого цвета его глаза? Есть ли
ямочки на его щеках?
Ямочки? Глаза? Серые, кажется, или нет? Образ Даниэля застоялся
в голове, но что странно, когда я пыталась вспомнить детали, этот
образ превращался в расплывчатую лужицу, не позволяя сказать ничего
конкретного.
Маргарет понимающе приобняла за плечи, а я вдруг покрылась
мурашками.
– Это Даниэль убивает заключенных? – задала я вопрос, волнующий
сейчас не меньше.
– Не знаю, – кажется, она была искренна.
– Что он сделал с тобой, когда похитил?
– Вселил в меня теплое облако из золотистой пыли.
– Облако? У меня было также, то есть не совсем так. Облако было
синим. Добрым, ласковым, непохожим на все жестокое и
несправедливое.
– Да, я тебя понимаю.
На лестнице сидели двое. Одна тихонечко всхлипывала и выливала
обиду, хранившуюся глубоко внутри. Рассказывала о прошлом, не
вдаваясь в детали. Выкладывая то самое важное, что трогало и
омрачало взросление девчонки с умом, деньгами, потенциалом, рвением
и… дефектом. Другая, не переставая, подбадривала, рассказывая о
своем прошлом не менее откровенные вещи.