что он там
увидит.
В центре
комнаты стоял паланкин. Несколько служанок методично снимали с него
многочисленные артефакты, развязывали узелки, аккуратно складывали
белоснежный балдахин, открывая то самое “ездовое насекомое”, на
спине которого сидела… Приглядевшись, юноша с ужасом осознал, что
наездник и скакун – это одно целое. Огромная гусеница, многоногая и
многорукая, сложившая верхнюю часть своего пухлого туловища так,
чтобы снаружи казалось, будто это своего рода кабина.
У Векселя
подкосились ноги. Так вот почему богиня никогда не покидала свой
странный транспорт и не показывалась ему лично. Все дело в том, что
она – и есть тот самый “паланкин”! И по всему выходит, что ему
теперь с этим паланкином…
Юноша
икнул. Нет, этого не может быть! Это все ему просто
снится!
– И сказал
Кетцалькоатль: "Если не желаешь быть моей, то чудовищем станешь ты
для всех, кто взглянет на тебя", – печально продолжила рассказ
Сентискорч.
Вексель
отшатнулся от смотрового окошка. К горлу подступил приступ тошноты.
Ему пришлось снова ущипнуть себя, просто чтобы привести тело в
чувство.
– Однако
коварный бог не остановился на этом. Не смерти он желал своей
обидчице, а вечного позора и поругания. И потому прибавил: "Но если
кто-то, в чьих жилах течет божественная кровь, добровольно возляжет
с тобой на брачное ложе, то проклятие спадет, и ты снова обретешь
свой божественный облик".
Проклятый
двойник, подумалось Векселю. Он ведь знал, наверняка знал все это и
потому говорил, что "ему это не понравится". Почему он вообще на
это согласился? Зачем загнал их обоих в эту ужасную
ловушку?
– Мне… мне
нужно выпить, – пробормотал он и поспешно направился к
выходу.
– Постой! –
попыталась остановить его девушка, но Вексель уже ее не
слушал.
***
– Сбежал! –
в сердцах прошипела Сентискорч. – И что теперь с нами будет?
Простите, Мастер, это моя вина, я подвела вас!
– Все
хорошо, Сенти, – раздался голос из пустоты за ее спиной. – Ты все
сделала правильно. Просто дай ему немного времени. Это не то
решение, которое можно принять за несколько минут. В том мире,
откуда я родом, сказали бы, что ему нужно с этой мыслью
“переспать”.
– Господин, вам пора
вставать!
Вексель с
трудом распахнул глаза. Пробуждение после бесшабашной попойки – как
удар обухом по голове. Только что ты был весел и пьян, а жизнь
снова казалась радужной и прекрасной, и вдруг осознаешь себя,
лежащим на влажной постели с распухшей, гудящей от напряжения
головой. И что же такое муторное ему снилось? В воспаленном мозгу
начали всплывать смутные образы. Нечто огромное и бесформенное,
сокрытое во тьме, и множество цепких рук, что извивались, будто
змеи, и пользовались им, словно какой-нибудь игрушкой, в самом
похабном смысле этого слова.